6928f3a28d6b44bf95a792edd2659720

— У меня половина друзей — атеисты. А другая половина верит вообще непонятно во что, даже один поклонник Макаронного Монстра есть! Это первое. Что касается отсутствия души — это сомнительно. Уверен, что и у тебя, и у меня она есть. А какие там отношения кого связывают — это вообще личная жизнь. В нее лезть неприлично. Если тебя это успокоит, сестра, к примеру, осведомлена о моих предпочтениях, так что тут ее ничто не удивит. Ладно, давай не будем собачиться?

Леший согласно кивнул. Николаю показалось, что все приведенные им аргументы успешно прошли мимо ушей Лисца. Вздохнув, он попытался развеять разочарование. В конце концов нельзя же ожидать, что существо, много десятков лет придерживающееся определенного мнения, вот так, мгновенно, его переменит, пораженное в самое сердце силой его, Николая, красноречия? Нет. Тут явно потребуется много времени. И терпения.

— Давай я тебе почитаю? Заодно начнешь немного осваиваться в современном мире.

— Мне не надобно осваиваться! — сварливо проговорил Лисец.

— Надобно, — твердо произнес Николай, леший зло сверкнул глазами, и парень, хитро улыбнувшись, продолжил, — а то я пойду в клуб без тебя и найду там какого-нибудь симпатичного парня, чтобы заниматься «противоестественным».

Леший приподнялся на локте, его черты затвердели:

— Николаюшка, не шути со мной так. Ты все еще должен мне, по уговору!

— А вот и нет! Ты договаривался с человеком-Николаем. Но его больше нет. И уговора нет.

Леший поморщился, но кивнул:

— Твоя правда. Но все равно не шути со мной так.

— А я не шучу. Я люблю концерты, музыку, кино, а ты, наверное, даже не знаешь, что это такое. Я не буду жить в землянке!

— Нет? А как же? — удивился леший.

— Деревья высажу на участке, около дома. Сердце будет прямо здесь. В общем, хочешь ты или нет, но все будет иначе. Будут прогулки по городу, будут гости и еще много чего.

Леший помрачнел и откинулся на покрывало:

— Сгубишь ты меня, Николаюшка! — предрек он. — Измотаешь своими глупостями… на беду я тебя встретил.

— Не ворчи, — Николай прилег рядом и осторожно дотронулся до плеча хмурого лешего, — Лисец, скажи честно — сколько ты спал? Я имею в виду — вместе со своим лесом?

— Не знаю я. К чему спрашиваешь?

— Ну, ты не единственный леший в мире, пока ты изображал из себя бревно, мне было скучно, я расспросил дракона, порыскал в инете и нашел нескольких леших. Они живут совсем не так, как ты. Вполне современные мужики. Ездят на машине, один даже на лайнере прокатился — взял с собой деревце в горшке и нормально отдохнул. У них приличные дома, а не жуткая темная землянка, больше похожая на склеп.

Лисец долго молчал, о чем-то размышляя, потом пробурчал:

— Нормальная землянка. И ничего не темная она была — там мох светил. Эх, какая лепота пропала…

***

Николай высадил последнее деревце, полил, пошептал заветные слова, затем полюбовался на ровную шеренгу и повернулся к Лисцу:

— Ну, как? Сил прибавилось?

— Погодь. Это позжее придет.

— Ладно, тогда ты приляг, а я побежал — меня Андрюха с Ольгой ждут.

— Николаюшка! — леший окликнул его уже у самой калитки, парень досадливо скривился, но все же вернулся к стоящему у крыльца Лисцу.

— Что? Купить тебе чего-нибудь?

— Нет. Ты опять идешь к человекам, а на меня и взгляда лишнего не кинешь. Задел я тебя чем? У меня язык-то злой, но ты уж не серчай…

Николай вернулся с полдороги и зло прищурился:

— Меня достали твои рассуждения о людях. Ты нас прямо-таки ненавидишь!

— Ты не человек более, — спокойно заметил Лисец.

— Я человек! Кожа зеленая, но это ничего не меняет!

— Не только покровы у тебя иными стали, — снова вставил леший, Николай поймал себя на том, что еле удерживается от топанья ногами — обыкновенно до такого состояния его могла довести лишь родная матушка.

— Не важно, насколько изменится мое тело. Характер, душа, если хочешь, неизменны! Слушай… я не ощущаю себя иным. Для меня… ну, что-то поменялось, детали какие-то, однако, я все еще не потерял себя. И мне очень… очень неприятно, когда ты так огульно гребешь всех под одну гребенку!

— Осерчал, значит, все же, — произнес Лисец задумчиво и вдруг оказался совсем близко, мгновенно преодолев разделявшие их метры, как он делал, когда лес еще был цел и давал ему силы.

Николай даже сделал полшага назад так это было неожиданно, а леший до боли сжал его кисть, вздох ожег кожу костяшек:

— Останься сегодня, Николаюшка, коли позволишь, я поведаю тебе, отчего столь зол стал на человеков.

Николай с неохотой отнял руку, медленно вытянув ее из пальцев лешего и достал мобильник:

— Але, Дюш? Я не смогу. Тут у меня дела нарисовались. Да, в другой раз, обязательно, давай, пока!

Леший заулыбался чуть ли не в первый раз с момента пробуждения и, снова захватив руку Николая, потянул его на разложенное покрывало — они частенько на нем сидели и грелись на солнышке, которое продолжало светить так же ярко, как летом.