6928f3a28d6b44bf95a792edd2659720

Леший фыркнул, пробурчал «балбес» и, взяв Николая за руку, потянул за собой:

— Нужно его заморочить, но чернокнижника не обведешь так, как это бывает с простым смертным, — пояснил леший, — будем топать, петлять, как косой, авось да запутаем…

Леший шел ходко, даром, что еще и ребенка нес на руках, он словно не замечал тяжести девочки: шустро перепрыгивал через бревна, подныривал под низко висящими лапами елей, протискивался между плотно стоящими стволами, Николай еле поспевал за ним. Лисец покрепче ухватил его за руку и буквально тащил за собой.

— Не отстает, — процедил сквозь зубы Лисец, — эй, смертный, ступай за мной след в след. Поведу тебя в места заповедные, никогда еще туда человек не захаживал.

Уставший от гонки Николай с трудом поднимал ноги, а леший все не сбавлял темп, вдруг он остановился, как вкопанный:

— Вот, земляночка моя. Коли и в ней обнаружит, придется сходиться… ох, Николаюшка, был бы кто другой — не стал бы я огород городить, самым важным рисковать, а заради твоих ярких глаз и леса родного не жалко!

Николая от этого высказывания пробрала нервическая дрожь, потому как по всему выходило — леший таки поклонник «любви, что таит свое имя». Только еще лесного хозяина в любовниках не хватало для веселой жизни!

«Земляночка» на поверку оказалась настоящими подземными катакомбами. Темные коридоры ветвились, уходили все глубже, глубже, по земляным стенам, укрепленным толстыми балками, рос тускло светящийся мох — единственный источник света, кроме горящих зеленым глаз Лисца. Где-то капала вода, утоптанный пол глушил шаги, ноги Николая гудели, а они все шли и шли в глубь. Николай украдкой взглянул на экран мобильника — пятнадцать минут прошло. Еще пять. Или больше, Федор ведь назвал примерное время… Внезапно земля под ногами заходила ходуном, что-то бухнуло позади, между балками посыпалась земля, Николай вцепился в руку остановившегося лешего.

— Пытается пробиться, ирод! — леший снова зашагал вперед. — Крушит мой лес… ну, ничего, нам только еще чуточку, еще немножечко пройти…

Что-то гремело, пол и стены тряслись, земля сыпалась на лицо Николая, набивалась в рот и нос, заставляя заходиться кашлем, но он упрямо следовал за целеустремленно двигающимся лешим. Наконец все стихло, Лисец приостановился, прислушиваясь:

— Кажись, дракон припожаловал, — произнес он и передал девочку в руки Николая.

Тот машинально принял ребенка, напряженно вглядываясь во тьму коридора. Николай и сам не знал, что хотел там рассмотреть, от этого занятия его отвлек тяжелый вздох лешего.

— Все покрушил, ирод. Будь проклята его темная душа, — безжизненным голосом проговорил леший и, покачнувшись, осел на землю.

— Господи, что с вами? Лисец? Лисец!

Николай начал ощупывать тело лешего, выискивая пульс, спящий ребенок оттягивал руки, парень скинул куртку и пристроил на нее малышку, а сам попытался сообразить, как помочь хозяину леса. Грудная клетка не поднималась, сердцебиение не прослушивалось, застонав от отчаянья, Николай начал реанимационный курс: надавить на грудь, вдохнуть воздух в приоткрытый рот, потом снова и еще раз, и еще раз…

— Это не поможет.

Николай вздрогнул, по центру коридора стоял Федор Алексеевич и спокойно взирал на раскинувшего руки лешего.

— Ему нужно в больницу! — выкрикнул Николай, удивляясь такому безразличию. — Что же вы стоите? Помогите мне!

— Николай, ему нечего делать в больнице. Его лес умирает, а с ним и он сам отходит в иной мир. Это нельзя вылечить.

— Господи!

Николай никогда еще не видел смерти, если не считать тех зверьков — богганов, но они, кажется, не были разумны. А тут не просто смерть — гибель лешего полностью на его, Николая, совести. Он выменял жизнь ребенка на жизнь лешего, но кто давал ему подобное право? Николай прикусил костяшки пальцев, глуша сухое рыдание.

— Но что-то же можно сделать? Хоть что-то? Есть какая-нибудь помощь для… магических существ?

— Давай выйдем из этого подземелья, — вместо ответа произнес Федор, взвалил себе на плечо тело лешего и уверенно пошел в темноту.

Николай подхватил ребенка, побежал за широко шагающим «спецназовцем» и торопливо заговорил, срывающимся голосом:

— Он же собой пожертвовал ради нас! Я во всем виноват — надо было сразу вас вызывать…

— А ты знал, что ребенка похитил колдун? — Федор резко повернулся к Николаю и ожег его взглядом.

— Н-нет, — от неожиданности Николай даже начал заикаться.

— Ну, так в чем тогда вина-то? В том, что ребенка хотел спасти?

— Я его попросил помочь, и он… из-за меня!.. О, Боже! Федор Алексеевич, миленький, подумайте хорошенько!

— Сейчас выйдем и подумаю хорошенько. Только ты не пугайся, я это… в странном виде думаю, — предупредил Федор.

— Да похер мне, — пробормотал Николай себе под нос, — только бы Лисец выжил…

— Лисец? Имя тебе сказал? Ты смотри — если выживет, помни: никогда и никому говорить его нельзя. Имя лешего — тайна.

— Я запомню.