6928f3a28d6b44bf95a792edd2659720

— Фух, боги, Ло, ну какой ты… очаровательно несведущий! — проворчал Фьод, возвращаясь к прерванному было занятию, — от драконов родятся только драконы. Никак иначе. Может, он и будет похож на тебя. В чем-то. Но он будет драконом, а мы, во-первых, живучие. Весьма. И, во-вторых, изворотливые. А наследника у меня по-другому не получится. Ой, смотри, уже проклевывается! Впрочем, нет. Лучше не смотри. Давай, я тебе глаза рукой закрою…

Так я и не увидел самого момента прорастания. Это к лучшему. Мне хватило скрежета и треска, я был очень благодарен Фьоду за то, что он закрыл мои глаза и все время что-то шептал на ухо, отвлекая.

Когда бутон вышел целиком и покачивался надо мной на длинном тонком стебле, Фьод стал мрачен и сосредоточен. По моим бокам стремительными ручейками бежала кровь, кончики пальцев немели, и в какой-то момент мне почудилось, что я немедленно умру, если только не вырву из своей плоти этот демонический цветок. Наверное, все-таки не зря Фьод меня приковал. Помню, что кричал и извивался, в тщетных попытках добраться до стебля и переломить его. Хорошо, что оковы прочно держали. Повреждение цветка — верная смерть. Через какое-то время рассудок немного прояснился, и мне стало стыдно за свое малодушие. Фьод бодро сказал, что все нормально. И поставил около моей головы еще три пахучие свечи.

На свою грудь я старался не смотреть. Вокруг стебля, подобно причудливому забору, торчали белые кости ребер. Не представляю, как они смогут срастись после таких повреждений…

Я все лежал, и лежал, и лежал. Каменный потолок плавно кружился, трещины складывались в картинки. Вот змея пожирает глупую пичугу, а вот олень, а это, несомненно, бобер… только он почему-то гораздо крупнее оленя…

Сейчас я понимаю, что все эти видения были навеяны дурманом, ну и хорошо, что, погруженный в созерцание, я не отвлекал Фьода, занятого в тот момент поддержанием жизни в моем искалеченном теле. Через много лет Фьод сумеет сотворить для этой цели особый амулет, но в ту, самую страшную ночь в моей жизни, он все делал практически в одиночку, без помощи амулетов, по наитию.

В конце концов меня сморил сон и момент раскрытия бутона я пропустил. Проснулся уже в постели. Сначала мне показалось, что я один, но стоило пошевелиться, как из затененного угла появился Фьод:

— Ты долго спал, — дракон улыбнулся, — знаешь, а у нас получилось! Вот, смотри.

На подушке, водруженной в середину секретера, покоилось большое крапчатое яйцо. Я с удивлением на него посмотрел — видимо, Фьод не ошибался насчет драконов и силы их крови.

— А почему оно здесь? — спросил я. — Разве оно не должно быть на родовом камне? Погоди, а кто его будет высиживать?

— Как кто? Ты, конечно, я же не дракониха!

— Но как? Я не знаю, как это вообще делается! У меня же нет перьев, как у куриц… и я понятия не имею о том, как это делают драконы! И вообще — ему там не холодно: на столе? Оно еще не замерзло?

— Не замерзло.

Фьод усмехнулся и со стоном лег рядом со мной, пробурчав, чтобы я подвинулся.

— Ты разметался так, что занял всю кровать, а я не хотел мешать сну, сморившему после столь тяжких испытаний. Однако, теперь уж будь любезен выделить мне часть спального места! — проворчал дракон, закидывая на меня руки.

Я дернулся, опасаясь боли, но грудь ощущалась как и прежде, до цветения. Почему-то мне показалось неловким задирать свободную рубашку и рассматривать свое тело в поисках изменений. Вместо этого я поинтересовался у дракона, отчего он столь уверен в том, что яйцу не холодно.

— Амулеты. Все время их использовать вредно, но если применить на пару часов — вреда не будет. А давай еще поспим? Или ты есть хочешь? По идее — не должен. Ты несколько часов лежал в лохани, я налил туда молоко — во многих книгах написано, что цветочники впитывают его кожей. Если судить по уровню жидкости — так и есть. Всосал ты немало.

Фьод устало улыбнулся.

— Так ты с самого начала знал, кто я?

— Конечно. Драконам многое ведомо. Вы, цветочники, создания скрытные и пугливые, так что я не ждал откровенности… надеюсь, ты не исчезнешь, едва встав на ноги? Оставайся со мной, цветочный человек. Я смогу укрыть тебя и от охотников на бутоны, и от тягот мира. Тебе будет покойно рядом со мной.

Все знают, что драконы не умеют лгать. Сильнейшее существо нашего мира предлагало мне защиту, ничего не требуя взамен, конечно, я остался. Высиживать яйцо, разговаривать с ним вечерами, прогуливаться по саду и, иногда, бродить туманными дорогами, которые приводили нас в удивительные места.

Не знаю, в какой момент это произошло; да и можно ли тут выделить определенный день, миг, когда приятственный мужчина становится чем-то большим — самим воздухом, без коего невозможно дышать; твердью, опорой, без которой не ступить далее; светилом, без живительных лучей которого погибнешь… Я привязался. Врос в дракона, перестал представлять себя без него.

Фьод же лишь улыбнулся, выслушивая мои бестолковые путанные признания: