687d1af9c0438e317469611e8e7649c4

У меня мурашки побежали по коже от осознания того, что он пережил. То, что он потерял. Я не могу полностью осознать все, ведь столько дерьма произошло за такой короткий промежуток времени.

— Но мне жаль, — тихо говорю я ему. — Мне так чертовски жаль, что с тобой это случилось. И теперь, узнав, я могу понять многое. Могу понять, почему ты выбрал ту жизнь, которой жил.

Почему ты хотел, чтобы между нами была дистанция. Черт возьми, я даже могу понять твою первоначальную реакцию на беременность.

Я смотрю на сломленного мужчину рядом с моей кроватью, ловящего каждое мое слово.

Вздыхаю, хмуро глядя на гипс на своей руке.

— Могу принять все это, — продолжаю я. — На неделю. Может быть, две. Но это не сработает как полное оправдание того, что ты так обращался со мной в течение пяти гребаных месяцев.

Кип морщится, и нежная часть моего сердца отзывается болью от этого движения, немедленно желая взять свои слова обратно. Но у меня также есть более твердое, окаменевшее сердце, разбитое и разрушенное мужчинами.

— Знаю, что наши брачные клятвы были ерундой, что мы не говорили их серьезно, как большинство людей, так что у тебя не было никаких обязательств передо мной.

Я покручиваю золотое кольцо на левой руке. Мне хотелось отказаться от обручальных колец, но нужно было поддерживать образ.

— Но я также думала, что у нас было… что-то, — слабо говорю я.

— Что-то, чего никто из нас не хотел признавать, но это было, — я глубоко вздыхаю, не желая говорить то, что должна. Хотелось бы все забыть.

Это так заманчиво.

 

— Но ты использовал свою травму, чтобы испортить все нахрен, — говорю я наконец. — Оставил меня проходить через это в одиночестве. И у меня не было выбора.

Я прикусываю губу, готовясь к тому, что собиралась рассказать.

— Раньше у меня был муж, который сталкивал меня с лестницы или бил по лицу, когда я теряла наших детей.

Кип резко втягивает воздух, как будто высасывая весь кислород из комнаты. Его поза становится напряженнее, ярость охватывает тело.

Я ожидала такой реакции.

Возможно, за последние несколько месяцев он и не соответствовал всем правилам защиты альфасамца, но альфа-самец в нем проснулся с удвоенной силой.

Я удивлена, что он не топает по комнате, ломая вещи.

— Да, ты не единственный, у кого трагическое прошлое, —говорю я ему с грустной улыбкой. — Возможно, я оставила свое прошлое на совершенно другом континенте, но оно легко последовало за мной. И мне не удалось всего избежать. Я не могла игнорировать это так, как ты игнорировал меня.

Я кладу здоровую руку на живот. Даже сейчас моя грудь сжимается от беспокойства. На секунду зажмуриваю глаза, прежде чем открыть их и снова сфокусироваться на Кипе.

Его пристальный взгляд прикован ко мне. В них еще одна пытка.

Еще больше страданий. Еще больше ярости.

— Теперь, я уверена, у тебя было много потрясений, — говорю.

— Я не сбрасываю это со счетов. Но не могу игнорировать. Я живу в своем теле каждый чертов день. Я не могу ни на секунду отбросить мысли, что у меня случится еще один выкидыш и мне придется это пережить. Мне пришлось жить со своим ужасом. У меня не было роскоши игнорировать это.

Лицо Кипа становится пепельно-серым. Меня охватывает чувство вины. Но он заслужил это. Потому что, несмотря на мою

жалость по этому человеку, я сама прошла через своего рода ад. На самом деле, я еще там, пламя все еще обжигает.

— Итак, я бесконечно сожалею о том, через что тебе пришлось пройти, но это не дает тебе права «выйти из тюрьмы досрочно», —мягко произношу я. — Ты не вернешься в мою жизнь таким образом.

Наше соглашение, которое мы так искусно заключили, все еще в силе.

Он смотрит на меня, быстро моргая, выражение его лица напряженно, полное боли. Полное сожаления.

— Я верну тебя, — клянется он после нескольких долгих мгновений, видимо, он переваривал все, что я сейчас сказала.

Мой желудок сжимается от его слов и решительного тона. Это нервирует.

— Ты не сможешь вернуть меня, — говорю я ровным голосом, несмотря на то, что внутри у меня все переворачивается. — Вопервых, я никогда не была твоей.

— Ты моя жена, — возражает он.

— По иммиграционным соображениям. Больше ничего, —выпаливаю я в ответ.

— Может быть, в начале было так, — соглашается он. Его глаза собственнически скользят по моему телу. — Но даже если ты не признаешь этого вслух прямо сейчас, ты знаешь, что мы были чем-то большим. Особенно когда создавали ее, — он протягивает руку, будто намереваясь погладить мой живот, но в последний момент убирает.

Мое тело

разочарования.

 

напрягается.

 

Не

 

уверена,

 

от

 

облегчения

 

или

 

Сейчас слишком много всего происходит. Я только что попала в серьезную автомобильную аварию, думала, что потеряю своего ребенка. А потом мой муж приехал и раскрыл свое душераздирающее прошлое. Потом я сделала то же самое. Ну, не совсем раскрыла. Я

втиснула это в одно сжатое предложение, но оно донесло суть.

 

Физического и эмоционального потрясения хватит на всю жизнь.

И все это за несколько часов.

Слишком.

— Тебе нужно идти, — произношу я.

Его решительный взгляд меня не разжалобит. Как и этот оттенок нежной… тоски.