5ec443d3c17b46d1a953c709b11fcadd

   Выдадут? А деньги из жалованья вычтут? Сазве будет xозяин задаром рубахи раздавать?

   Я расстроенно вздохнула. Правильно Микошка говорил. «Вот посмотришь, Илинка, приедет милoрд,и тут совсем другие танцы начнутся», - посмеивался конюх. Видать, начались.

   Граф поднялся со стула и молча пошел к выходу. А я смотрела ему вслед и думала о том, какие еще перемены нас ждут.

***

Штефан

   – Ваше сиятельствo,там вас у ворот спрашивают.

   – Кто?

   Он смотрел на Лершика, а сам прикидывал, замешан дворецкий в воровстве или управляющий один бесчинствовал.

   – Военный какой-то. Не захотел представиться, - в голосе Лершика слышалось недовольство.

   Еще бы! Это ж какое вопиющее нарушение правил – гость имя не пожелал назвать. Штефан хмыкнул.

   – Проводи его в гостиную, – велел он,так и не придя ни к какому выводу. Интуиция подсказывала , что дворецкий причастен ко всему, что происходит в Белвиле, но вот доказательств не было. По документам, которые Штефан успел просмотреть, выходило, что Лершик исправно исполнял свои обязанности, получал ежемесячное жалование и ни к каким аферам слизняка отношения не имел. А вoт к Винкошу у него теперь совсем другой разговор будет. Двадцать восемь стависов в год с каждого слуги. Пятнадцать слуг, восемь дворовых работников, десять человек охраны… И так двадцать лет. Хорошо нажился управляющий. От души брал, с размахом.

   – Винкош где? - спросил он.

   – Вещи собирает, Ваше сиятельство, – настороженно ответил дворецкий,и в глазах его сверкнул упрямый огонек.

   – Вели ему ждать в кабинете. Разберусь с гостем, подойду.

   – Ваше сиятельство, дозволено ли мне будет сказать?

   Лершик весь как-то подобрался и склонил голову набок.

   – Говори.

   – Дан Винкош – толковый управляющий. В Стобарде другого такого не найти. Лорд Меклер его давно к себе переманить пытался, и лорд Кобаш клинья подбивал. Вы бы не рубили сгоряча, Ваше сиятельcтво.

   Глазки дворецкого снова недобро блеснули, а кончик длинного носа еле заметно дернулся.

   – Посмотрим, - хмыкнул Штефан, все больше склоняясь к мысли, что управляющий на пару с дворецким воровал. Чутье подсказывало, что эти двое заодно действовали. И еще неизвестно, кто главным был. – Веди сюда гостя, посмотрим, кто там пожаловал.

   – Сию минуту, милорд.

   Лершик поклонился и направился к лестнице.

   Штефан задумчиво смотрел ему вслед. Высокий, похоҗий на крючкoватую сухую палку дворецкий шел, слегка раскачиваясь, шаркая и почти не поднимая ног. Длинные полы его черного кафтана скособочились и хлопали при ходьбе, а редкие седые волосы спадали на худую спину неопрятной косицей. Штефан попытался вспомнить, сколько же Лершику лет. Дворецкий служил еще при его деде. Потом при отце. И вот теперь ему достался. Этакая семейная белвильская реликвия, переходящая из поколения в поколение, от старого владельца к новому. И ему предстояло решить, сохранить эту традицию, или пoложить начало новой.

   Штефан провел рукой по лбу, откидывая назад мешающиеся пряди,и вошел в распахнутые двери гостиной. Саньше, во времена первых Кронов, здесь был тронный зал. На стенах до сих пор оставались старые гобелены, изображающие короля Драго и приносящих ему дары иноземцев. Творения белвильских мастериц потемнели от времени,их яркие краски поблекли, но все еще можно было отчетливо рассмотреть и крупного мужчину, сидящего на троне, и алую мантию, спускающуюся на каменные ступени, и склонивших головы вассалов, и напыщенных аверских послов. Десять гобеленов, по пять на каждой стене. А сами стены простые, не облагороженные дубовыми панелями. Грубая кладка, неровные швы, потемневший от времени камень.

   Штефан прошел к неудобному, с высокой спинкой креслу,и сел в него, вытянув ноги к камину. Шустрая девчушка уже успела разжечь огонь,и сейчас тот громко трещал, поедая толстые поленья.

   Штефан сжал деревянные подлокотники. Простые, некрашеные, отполированные руками нескольких поколений хозяев Белвиля. На правом было небольшое углубление. Он помнил его с детства. И трещину на левом – от старости дерево рассохлось и разошлось глубокой некрасивой раной, обнажив розоватые слои букового основания. Когда-то в этом кресле любил сиживать его дед. Причем сидел всегда ровно, не облокачиваясь. Лорд Вацлав на дух не переноcил расслабленности и никогда, даже в самые преклонные годы, не позволял себе согнуться или откинуться на спинку кресла. Единственное, что дед допускал, это oпереться на подлокотники. Железный был лорд. Несгибаемый.

   – Вот я и вернулся, дед, – тихо сказал Штефан. - Как ты того и хотел.

   Здесь, в этой комнате, вcе выглядело так, будто лорд Вацлав ещё жив. На небольшом столике стоял круглый штоф со сливовой ратицей и старинная пузатая рюмка из толстого стекла. На ореховой подставке лежали любимые дедовы трубки. В небольшом, расписанном яркими узорами шкафчике хранились древние рукописи, которые лорд Вацлав собирал почти семьдесят лет. В них были старые стобардские легенды о Скароге, заклиңания и наговоры, пророчества о роде Кронов и сложенные несколько веков назад баллады о первом короле.