5323fafd9daa43cea51194aed4d0639c

Из глубин памяти выплыло воспоминание, целеустремленно протолкалось вперед, отодвинув на задний план всю ее недоуменную оторопь. Как она смотрела на Джеймса, когда узнала, что случилось… “Нет, - с отчаянием подумала Лили, - их версию того, что случилось!..” Она им тогда почти что восхищалась, и он широко улыбнулся и взъерошил волосы, точь-в-точь как тогда, на седьмом курсе, когда показал ей карту – это была такая сложная и тонкая работа, что Лили невольно залюбовалась…

Да как он только мог – сначала нашел своей карте такое применение, а потом еще и начал ею хвастаться, зная, что она, Лили, когда-то дружила с Севом! Тьфу! Ох, какую пощечину она бы ему сейчас залепила! А Сириус! Может, они еще и под плащом-невидимкой прятались? Или им хватало и “данных разведки”, и они просто нападали на Сева из-за угла и норовили задавить числом? О Боже…

На какое-то безумное мгновение Лили пожалела, что просто сбежала оттуда, не высказав им все, что о них думает. Если бы на кону не стояли поиски Сева, она наверняка пожалела бы об этом сильнее.

Но по сути ей некого было винить, кроме самой себя. Перед глазами пронеслась вереница кристально ярких, совершенно детских глупостей – то отвращение, которое она порой испытывала к ним ко всем… Джеймс и Сириус всегда нападали первые, а Северус в долгу не оставался – и отвечал им с такой жестокостью… то его заклинание, Сектумсемпра, режущее кожу на ленточки… Он изобрел его в конце пятого курса, и они с Лили крупно поссорились – они тогда много из-за чего ссорились; она никак не могла взять в толк, отчего он растрачивает свои таланты на такие гадости, а Северус посмотрел на нее этим своим незнакомым взором, от которого ползли мурашки по коже, и произнес: “Мне нужно себя защищать”. А потом Лили пару дней его избегала, а потом случилось то происшествие под деревом, и больше она с ним не разговаривала – пока не умерла.

Дело было не только в Пожирателях Смерти – а вернее, вовсе не в них. Северус сталкивался с людской жестокостью везде – в школе, дома, в Хогвартсе; он всегда ждал нападения и готовился атаковать в ответ – а Джеймс и Сириус явно наслаждались, выводя его из себя. И не только они, но и почти все в школе… воспоминания пузырьками всплывали на поверхность, как обломки, подхваченные прибоем: Мэри и Фелисити… как они смеялись, когда слышали об очередных проделках Джеймса… толпа, которая стояла в стороне и подбадривала Мародеров…

Она утерлась ладонью – от грязи защипало глаза. Корни деревьев впивались в колени, сверху дождем сыпалась сухая земля и застревала в волосах, по шее, кажется, кто-то полз, а воздух обжигал легкие, но она по-прежнему не останавливалась.

В голову закрался вопрос: а когда, собственно, Джеймс перестал нападать на Сева? Она раньше думала, что на седьмом курсе: смерть матери заставила его повзрослеть, он перестал швыряться проклятиями во всех подряд, и все эти отвратительные драки и заносчивые манеры ушли в прошлое, а на передний план выступили те черты характера, которыми Лили в моменты слабости всегда в нем восхищалась. Но она не забыла тот случай, когда Северус заклятьем оторвал Джеймсу нос – из-за того, что “он так цепляется к чужим носам”, как им потом процитировал Питер. Неужели все эти старые штучки продолжались и тогда, только у нее за спиной? А ей никто ничего не сказал?

“А может быть, - прошипел ее внутренний дементор, - они думали, что ты и сама все знаешь, и тебе плевать. Может, и Северус так думал – потому-то он сейчас и ушел”.

В боку отчаянно кололо, мышцы сводило от боли – бедра, икры, поясница… Когда же этот клятый тоннель наконец закончится?

Кажется, ее мысленный вопль сработал как призывающее заклинание: свет впереди приобрел очертания и оформился в круглый проход. Слава Богу.

Подтянувшись на дрожащих руках, она заползла в хижину и практически рухнула на грязный пол. Чуточку отдышалась, а затем села и огляделась по сторонам.

Бардак переходил все границы. Растерзанная мебель, выбоины на стенах, дыры в полу – а сами доски были испещрены шматками грязи, клоками пыли, обрывками обоев и какими-то липкими темными пятнами, в которые и вглядываться-то не хотелось. Ремус рассказывал, что до того, как Джеймс и остальные освоили анимагию, превращения часто плохо для него заканчивались – в волчьем облике он мог себя погрызть или покалечить…

К глазам подступили слезы. Как они только могли – быть такими добрыми и заботливыми с Ремусом и такими жестокими с Северусом?

Едва держась на заплетающихся ногах, Лили подошла к заколоченному окну и заставила гвозди вылететь из досок. Здесь оказалось выше, чем она думала; земля ударила по пяткам, лодыжки прострелило болью, но, к счастью, обошлось без проблем посерьезнее. Она завернула за угол и увидела Хогсмид – огни, светившие приветливо и ярко в уютной лощине чуть ниже линии горизонта.

Лили с трудом перелезла через кое-как сколоченный забор и побрела вниз, в сторону деревни, спотыкаясь на ухабистой дороге.