4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

Всхлипывает, по-детски жалобно. Что со мной? Ведь это не она. Не та, которой хочется свернуть шею. Не та, которая издевалась, причиняла боль, обожала смотреть на мои страдания. Отпускаю, слышу, как со свистом врывается в легкие воздух. Что я делаю?

— Простите, госпожа, — заставляю себя дышать глубже, опускаюсь на колени, упираюсь ладонями и лбом в пол. Прикосновение к деревянным доскам немного остужает, пытаюсь вернуть себе разум. Безумно хочется пить, но просить о милости я недостоин. — Я не знаю, что со мной. Позовите Хорхе. Пусть накажет меня. Пусть выдерет на конюшне. Пусть закует в подземелье. Мне здесь не место, госпожа.

— Джай, — ее всхлипы становятся чаще, — я знаю, что тебя обижали. Тебе причиняли боль. Но не знаю, как мне исправить это.

Гортань слипается. Во рту сухо, как в пустыне. К исполосованной спине прикасаются женские пальцы. Вздрагиваю. Кожа горит, ногти скребут по полу. Когда эта пытка прекратится?

— Госпожа, можно… — приподнимаю голову и замираю. Не решаюсь продолжить, жду гнева в ее глазах. Но гнева нет, только гребаная жалость. Я унизил ее, едва не убил, а она жалеет меня. Жалеет!

— Что?

— Воды, — облизываю сухие губы. — Можно в купальню? Мне… нужно…

— Разумеется, — она поднимается, хватается за мое предплечье, тянет наверх. — Разумеется, Джай. У меня есть лимонная вода, если хочешь…

— Нет. — Мне надо лишь одно: поскорее уйти отсюда. Подальше от нее. — Я лучше… в купальню.

Прохладные каменные стены отрезвляют разум. Убираю заслон над ванной, долго и жадно пью. Наполняю деревянный ковш, опрокидываю на себя. И еще раз, и еще. Струйки воды приятно стекают вниз, холодят разгоряченную кожу.

Что со мной? Я схожу с ума?

Мокну под водой бесконечно долго. Смыть бы себе память. Что я делал? Зачем? Как мне теперь смотреть ей в глаза?

Когда я выхожу, госпожа уже спит, свернувшись калачиком на кровати. Тихо прохожу мимо, закрываю за собой дверь. Долго стою у окна, ощущая прикосновение легкого ветерка к мокрой коже. Вдыхаю пряный запах ночных цветов. В голове немного проясняется, по телу разливается долгожданная усталость. Надо попытаться уснуть.

====== Глава 14. Прощание с иллюзиями ======

Ты очаровал меня,

Облаченный в тени и тайну,

Красоту падшего ангела.

Я опасливо решилась,

Боясь, что ты обо мне подумаешь,

Но вскоре я запуталась.

Ты берешь меня за руку

Я спрашиваю, кто я.

Научи меня бороться,

И я покажу тебе, как побеждать.

Ты мой смертный порок,

И я твой судьбоносный грех.

Дай мне почувствовать остроту

Боль

Огонь

Под моей кожей.

Beth Crowley, Warrior

Наверное, так чувствует себя птица, пойманная в силки. Хочется взмахнуть крыльями, взмыть в небесную высь, улететь далеко-далеко, домой, на север… Туда, где родное гнездо, где летом свежестью пахнут травы, а зимой поля укрывает снег, где можно затопить камин и просидеть весь день у огня, накрывшись пледом и читая добрые сказки. Сказки, в которых смелые принцы побеждают страшных драконов, красивые принцессы идут с героями под венец, а затем долго и счастливо правят в роскошных замках, окруженные улыбающимися наследниками.

Но взмахнуть крыльями не получается: они ломаются о прутья решетки. Жизнь оказалась не сказкой. В жизни прекрасный принц превратился в лживого рабовладельца, принцесса день за днем чахнет в золотой клетке, а страшный дракон плюется ядом и норовит эту самую принцессу сожрать.

Уколов палец иглой, я зашипела, слизнула капельку крови и отложила вышивку. Колесо дней повернулось еще дважды, и Диего вернулся к заседаниям в Сенате. После нашего с ним объяснения он старался быть со мною обходительным, хоть и заметно замкнулся в себе; Изабель лучилась поддельным участием, не забывая цепко вглядываться в мое лицо и внимательно пересматривать по утрам белье — я знала это от Лей.

Съездить на Арену Диего больше не предлагал, зато мы посетили утреннюю службу в церкви, а остаток дня посвятили объезду владений Адальяро. Он показал мне длинные ряды оливковых деревьев и виноградников на склонах гор, огромные массивы хлопковых плантаций, провел по пахнущей стружкой лесопилке, свозил в порт и познакомил с управляющим доходным домом.

— Ты должна знать, чем занимается твой муж помимо протирания штанов в Сенате, — вымученно улыбнулся Диего, заглядывая мне в глаза. — Мама помогает мне в меру сил, иначе я бы не справился со всем этим хозяйством.

Мне было все равно. От того, больше или меньше денег осядет в его карманах, у меня счастья не прибавится. Я хотела попросить, чтобы он снова свозил меня на невольничий рынок, но не решилась: как мне узнать, какой раб хочет быть освобожденным, а какой — нет? Не спрашивать же их об этом прямо на рынке? Надо бы, пожалуй, обсудить это с Джаем. Нет, лучше с Лей…