4ec756ed4b403cd2f45a6d0b297e3a21

В голове крутится вопрос, но на слова я уже не способен. Есть только жгучая, разрывающая сила в паху и желание обладать этой женщиной. Ее бедра приподнимаются навстречу моим; я не контролирую руки: они скользят вниз, гладят упругие ягодицы, крепко обхватывают, с каждым движением прижимают к горящему телу ближе, теснее. Наши тела сливаются в одно, объединяются в единое целое в безумном танце любви.

Ласковый кот во мне засыпает, уступает место рычащему тигру, дикому хищнику. С каждым толчком заявляю свои права на нее: моя, моя, моя!

Наконец напряжение в паху находит себе выход, наполняя ее семенем, а меня — долгожданным блаженством. Только сейчас осознаю, что мои пальцы слишком сильно впиваются в нежную кожу бедер. Нахожу в себе силы ослабить хватку, осторожно ласкаю манящие округлости, влажно целую дразнящую впадинку под подбородком.

— Вель, — касаюсь губами ее приоткрытых губ, кончик языка бесстыдно входит между ними. — Скажи мне, что ты чувствуешь.

Женские ладони гладят мою спину, пальцы несмело блуждают между заживающими рубцами от плети. Переутомленное за день тело вздрагивает под ее прикосновениями, а сердце замирает в ожидании ответа. Боюсь услышать, что опять, забывшись, что-то сделал не так.

— Все хорошо, Джай, — выдыхает она, возвращая мне биение сердца.

— Тебе не было больно? — губы неторопливо рисуют линию на ее щеке, находят соблазнительную мочку уха.

— Нет, — легкое дыхание щекочет шею, заставляя меня на мгновение зажмуриться от удовольствия. — Мне… понравилось.

— Это правда? — ее признание приводит меня в восторг, как мальчишку. Губы прослеживают контур подбородка, язык дразнит ямку между плечом и шеей. Вдыхаю пьянящий запах женщины, еще не остывшей после бурной любви. — А что понравилось больше, Вель?

 — Ну… — смущается, длинные ресницы опускаются, отбрасывают темные тени на щеки. Слегка отворачивается, а я нахожу губами шелковистую шею. — Все.

Сквозь абсолютное умиротворение просачиваются капельки горечи. Боится признаться?

— Если я не буду знать, что тебе нравится, то не смогу угодить моей госпоже в следующий раз.

— Джай, — она соблазнительно прикусывает губы, и мне невыносимо хочется сделать это вместо нее. — Мне понравилось, что ты был ласков со мной. И то, как целовал меня…

— Здесь? — не могу удержаться, целую в расслабленный сосок. Она шумно выдыхает, смотрит на меня блестящими в темноте глазами. — А еще?

— Ну, — она проводит языком по губам, и я на мгновение перехватываю ее вздох своими губами, слизываю мед со сладкого рта. — И как гладил…

— Здесь? — моя рука скользит по вздрагивающему животу, пальцы зарываются в мягкие завитки волос, проникают ниже, между целомудренно сведенных ног. Она все еще возбуждающе скользкая внизу, и я бесстыдно размазываю влагу вдоль ее складочек, осторожно обвожу кончиком пальца чувствительное местечко.

— Джай, не… надо, — умоляет она жалобно, но ее слова тонут в моем безудержном поцелуе.

Мне хочется, чтобы она забылась. Чтобы кричала от страсти. Чтобы дрожала в моих руках, как я несколько мгновений назад содрогался, сжимая ее в объятиях. Вверх-вниз, и мои губы жадно целуют ее рот. Вверх-вниз, и язык снова дразнит затвердевшие вершинки груди, ушедшее было напряжение вновь нарастает. Вверх-вниз, и мой оживающий член прижимается к влажному от испарины женскому бедру. Вверх-вниз, и ее стоны ласкают мой слух — тихие, отрывистые. Вверх-вниз, и наградой мне становится ее тело, изогнутое дугой, и протяжный вскрик, сладкой музыкой льющийся прямо мне в душу.

— Вель, — обнимаю ее, содрогающуюся в только что пережитой истоме, прижимаю к себе крепко, прячу ее лицо у себя на груди, зарываюсь лицом в пушистые волосы. — Моя девочка. Моя госпожа. Ты прекрасна.

Еще не открыв сонных глаз, я поняла, что уже утро и в постели я не одна. Голова покоилась на расслабленном плече Джая, а рука обнимала его поперек груди. Сильное сердце билось мне прямо в ладонь, размеренно и спокойно.

Сегодня меня никто не будил раздражающим стуком в дверь. Еще слишком рано? Или меня наконец-то решили оставить в покое и не звать к завтраку?

В лениво приоткрытый глаз ударил яркий утренний свет, струящийся в комнату сквозь легкие занавески. Джай безмятежно спал; его широкая грудь медленно приподнималась и опускалась в такт дыханию. В этот раз мне не пришлось просить его остаться: он так и уснул в обнимку со мной. А я еще долго слушала его дыхание и украдкой целовала твердое мускулистое плечо, покрытое застарелыми шрамами.

Не смогла удержаться и теперь, приподняла лицо, прижалась губами к выпуклой мышце на мужской груди. Как же он силен! И красив. И как жаль, что столь совершенное тело навсегда изуродовано рубцами: широкими ровными полосами от порезов меча, рвано сросшимися звездами от уколов копья, оплетающими спину и бока следами от беспощадной плети. Это сильное тело ранили, резали, рвали на части, а неукротимый дух пытались посадить на цепь.