<4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

знаю. И то, что «Баян» - становой хребет третьего крейсерского отряда тоже прекрасно

понимаю… Но Эссена с «Цесаревича» я все одно не переведу, не просите. Мне он нужен там.

Да, кстати! Расскажите-ка нам всем поподробнее, Всеволод Федорович, о том деле с

«Идзумо», когда тот «Аврору» чуть не утопил. И как «Ослябю» встречали, тоже напомните.

Представление на Владимира я ему тогда подписал, но вот, боюсь, не все здесь сидящие

подробности знают…

Примерно минут через двадцать Макаров звякнул колокольчиком. Дверь отворилась, и

вошедший лейтенант Дукельский услышал очередное указание комфлота: «Георгий

Владимирович, любезный, вызовите к нам сюда командира «Лены», это срочно»…

***

Кавторанг Рейн вернулся на борт своего вспомогательного крейсера после утреннего

совещания в штабе флота в слегка «разобранном» душевном состоянии. Причин было

несколько. Начать хотя бы с покушения на Вирена. Кулуарные мнения офицеров о многом

заставляли призадуматься. Достаточно сказать, что Эссен прямо заявил, что «Роберта, скорее

всего, забили собственные же матросы, и о том, что так может кончиться, я его предупреждал.

Но покойный тогда только отмахнулся…»

Мнение Эссена разделяли многие, достаточно упомянуть Григоровича, Зацаренного,

Грамматчикова и Щенсновича. Хотя, по-правде говоря, для Николая Готлибовича, в принципе

было непонятно, как можно относиться к нижним чинам, как к крепостным холопам, тем

более, что само крепостное право-то уже давно стало историей. Чего-чего, а у него подобных

проблем не возникало. Наказывать, и строго, за глупость и разгильдяйство, а так же

неумеренность в величании Бахуса, матросов, да и не только, ему приходилось. Но, на то и

служба, чтоб ее справно нести.

Да и то, после того как приходилось накладывать на кого-нибудь взыскание, ему самому

всегда было неуютно, не по себе. Да, да! У лихого и отчаянно храброго Рейна был один

душевный недостаток. Если можно так назвать совестливость. Он терпеть себя не мог, если

приходилось доставлять кому либо неприятности или боль случайно, или не дай Бог, хотя и за

дело, но больше, чем этого требовала служебная необходимость. А поскольку характер у него

был взрывной, такое пару-тройку раз случалось.

Вторым моментом, подпортившим настроение, стал фитиль от Моласа, за

несвоевременный доклад о повреждениях крейсера по возвращении из похода. Конечно, с

покраской поцарапанной обшивки, заменой сорока заклепок и небольшой рихтовкой на

«Лене» справились и сами. Могло ведь быть и много хуже, когда ночью милях в сорока от

Пусана из черноты и пены бушующего океана, почти что под бушприт «Лены» вывалилась

небольшая двухмачтовая джонка. Помня приказ Руднева о том, что их не должен увидеть

никто, он тогда скомандовал рулевым: «Давим!» И сам бросился помогать к штурвалу.

Корму рыбаку они срезали как ножом во впадине между двумя штормовыми валами.

Все было кончено мгновенно. В память врезалось, как после легкого сотрясения и хруста он

успел заметить с крыла мостика торчащий вверх форштевень перевернувшейся джонки,

мелькнувший на гребне очередной волны… После прихода в Артур первое, что сделал Рейн

на берегу, это поставил свечи по невинно убиенным. Хоть он и выполнял приказ, и приказ

этот был полностью оправдан военной необходимостью, совесть Рейна была неспокойна.

Ни он, ни кто другой, так и не узнали, что утопленный таранным ударом «Лены» в

Корейском проливе «рыбак», был специализированным разведывательным кораблем

Соединенного флота «Хирю-Мару №4», что командовал им один из лучших офицеров

морской разведки капитан 2-го ранга Хидео Нанго, что именно эта джонка отслеживала все

перемещения русских в Чемульпо накануне войны, и что именно им, Нанго, была предложена

и осуществлена идея минной постановки в проходе Порт-Артура, едва не закончившаяся

катастрофой «Победы»…

Интуиция не подвела Нанго при выборе позиции у Пусана, и вскоре передатчик,

установленный на его кораблике, должен был предоставить Того полную информацию о

составе сил и курсе Небогатова: Нанго, уже разглядевший кроме «Лены» и «Ослябю» с

«Громобоем», собирался продрейфовать мимо всей колонны русских, и лишь потом выйти в

эфир. Но чтобы «Лена» отвернула от генерального курса, дабы потопить несчастного

корейского рыбака, застигнутого штормом… Такой злодейской подлости Нанго не ожидал…

- Ваше превосходительство! С Золотой горы сигнал: Вам немедленно ехать на

«Потемкин»! – вывел Рейна из задумчивости доклад вахтенного мичмана. «Как чувствовал,

когда не велел поднимать катер,» - досадливо поморщился командир «Лены» на ходу

застегивая шинель, - «Мало мне занудства Моласа, видать и СОМ решил лично продраить.

Эх, в море бы скорее…»

***