48 минут, чтобы забыть. Интенция

Я изо всех сил попытался скрыть шок, намеренно удерживая взгляд на лице доктора. Хотя сам всеми силами пытался зацепиться за только что увиденное. Это точно было Эхо.

— Что-то не так? — Хейз озадаченно заглянул мне в глаза.

— Н-ничего, — пробормотал я и тряхнул головой, приказав себе думать, что у меня просто разыгралась фантазия.

— Тогда идемте! — И я послушно зашагал следом.

Мы спустились по лестнице. В нос ударил запах фенола и лимона. Во рту моментально стало горько.

Дежавю?

Нет, я давно в них не верил.

Я уже был здесь, помнил низкие потолки и серый кафель под подошвами. В прошлый раз я на нем поскользнулся. Кажется.

Рабочие вокруг нас толкали тележки с оборудованием по начищенному, почти зеркальному полу. Ведь вместо пяти мест, теперь требовалось больше двадцати.

Двадцать два! Помоги нам небо!

— Все-таки решили это сделать? — спросил я.

— Вынужден, — ответил доктор, и я понял, что не одинок в своей тихой панике. — Приказы не обсуждаются, сам знаешь.

Мне ли не знать.

Стоило отдать Хейзу должное — он никогда не начинал задвигать, какая это невероятная честь для офицера — потерять жизнь ради превосходства нашей армии и всей нации в целом.

— Надеюсь, вы помните, какими бывают последствия?

— С тобой позабудешь, — проворчал Хейз.

Я усмехнулся. Потому что когда очнулся после первой загрузки, уложил всех лаборантов, находящихся в операционной, а потом чуть не убил своего психиатра. Несмотря на то, что мои действия квалифицировали как «самозащиту», после этого случая солдат стали к креслам привязывать.

— А вот я начинаю забывать, — сам для себя добавил я.

За дверью всё оказалось так, как я запомнил. Стерильно белое помещение, пять узких кушеток в ряд. И свет. Много белого холодного света. Я почувствовал, как холод от стен проникает в кости.

— Загружать будем пятью отсеками по пять. Вам необходимо сформировать наиболее эффективные группы, потому что самая сильная привязанность возникает между агентами одного Эхо…

Тихий голос доктора звучал непривычно громко в замкнутом помещении. Я посмотрел на свое отражение в металлическом лотке, лежащем на стойке и кивнул. Раздался знакомый гул. Вентиляция заработала. Мозг почему-то ухватился за этот звук, пытаясь что-то вытащить со дна колодца моей памяти, как вдруг почувствовал, что я здесь такой не один. Еще одно Эхо находилось на территории центра, и на этот раз я не мог ошибаться.

— Идемте, Лавант, — щелчком захлопнув папку, произнес Хейз. Чувство присутствия чужака усилилось. Он сдвинулся, шагая мне навстречу.

Грудь сковало ледяной цепью, потому что то, что происходило, не имело логики. Из пятерых в живых остались только я и Джейсон, но он улетел обратно в Штаты.

Нет! Не может этого быть.

Я почувствовал чужие мысли, кружащие вокруг. Незнакомец тоже пытался понять, кто здесь.

Безумие, но я не мог сдержаться.

— Тай? — осторожно позвал я, закидывая сеть, сплетенную из его имени, так далеко, насколько позволял разум. Я не знал, чего боялся больше: собственного помешательства и того, что друг на самом деле жив.

И он ответил.

Я остановился как вкопанный, едва не сбитый с ног таким мощным потоком Эхо, словно на голову обрушилась лавина. Картинки мелькали перед глазами, и там был я. Лежал на кровати, с привязанными ремнями запястьями. Сидел, по-турецки сложив ноги, что-то рассказывая. Я не видел, с кем разговаривал, но, судя по пирсингу, это случилось недавно. Я был здесь перед тем, как мне в очередной раз стерли память.

— Кто ты? — спросил я.

Но незнакомец не назвал имени. А потом появились ступеньки. Он бежал наверх, перескакивая по две за раз. Распахнулась железная дверь. Ветер и солнце ударили в лицо, бликами отражаясь от мокрого бетонного покрытия.

Он вышел на крышу здания.

Доктор Хейз направился к выходу. Только я знал: теперь мне нужно совсем в другую сторону, потому что Эхо отдалялось все дальше и дальше, но картинка была настолько чёткой, что я мог почувствовать даже ветер на своём лице. Невероятно! Такого уровня владения сознанием достигал далеко не каждый оперативный агент.

Чужак медленно наклонился над зеркальной поверхностью лужи, в которой отражалось небо оттенка брома, и чёрные, как смоль, пряди, упали на лицо.

— Это девушка, — ошарашенно прошептал я.

***

Прямо передо мной вырисовывалась восточная стена хозяйственного корпуса Третьей лаборатории. На этом участке совершенно не предусмотрительно отсутствовали камеры.

Я подпрыгнул и, подтянувшись на руках, перемахнул через каменную ограду, что оказалось несложно. Именно по этой причине, когда многие парни бросали все силы на то, чтобы набрать побольше массы, я уделял внимание физической подготовке. Они наивно забывали, что с большим весом теряется скорость, пропадает гибкость и изворотливость. С комплекцией тяжелоатлета особо не попрыгаешь, да и скрываться в узких проходах затруднительно.