48 минут, чтобы забыть. Интенция

— Это не моя, — ровно и безэмоционально ответил я, не желая ни смотреть на него, ни разговаривать, потому что каждый раз, глядя в его глаза, заново возвращался в ночь пожара. Судя по всему, не я один.

Повисла пауза.

— Как там Джесс? Вы общаетесь? — спросил отец, подошвой ботинка отстукивая по полу неровный ритм так, что от каждого хлопка вверх поднималась пыль.

— Мы работаем вместе. Машина, на которую ты смотришь, его. Он вроде как большой начальник теперь.

— Я всегда знал, что Джесс далеко пойдет.

— Да, я тоже, — бросил я и вышел за дверь.

***

Домой мы вернулись за полночь, поужинав в городе. Расслабленные непривычным теплом, обласканные садящимся солнцем, касаниями рук, жадными взглядами и объятиями, которые прилюдно не смогли бы никогда позволить в Карлайле.

Ключ от комнаты смог попасть в скважину только с пятой попытки. Виоле показалось забавным, уходя, закрыть её на самодельный замок, который я соорудил в одиннадцать, так что, теперь пытаясь попасть в комнату и пряча смех в поцелуях, мы всеми силами старались не разбудить отца.

Когда замок наконец поддался, я закрыл дверь, прижал Ви к филенке, перекинул рыжие волосы на другую сторону и стал целовать шею, спускаясь все ниже и ниже. Веселье потонуло в полыхающем под кожей желании.

День, начавшийся с горького столкновения с прошлым, оканчивался словно благословение от вселенной. Наполненный предчувствием столь желанной близости, он пьянил похлеще самого крепкого алкоголя. Ви блаженно закрывала глаза и тихо постанывала, когда я чуть прихватывал зубами нежную кожу так аккуратно, чтобы не оставить следов. А мне оставалось лишь благодарить провидение, бросившее нас друг навстречу другу на том кладбище.

Разве знал я пару месяцев назад, что буду с таким неистовым желанием вжимать хрупкое тело этой девушки в стену собственного дома, ощущая ее руки в своих волосах, на шее, плечах, впервые чувствуя себя настолько счастливым?

Мы переместились на кровать. Пусть она была рассчитана на подростка, короткая и узкая, терпеть хоть сколько-нибудь дольше казалось просто невозможно. Оказавшись сверху, я осторожно провел рукой по ее груди, задыхаясь в губы, ожидая разрешения. И получил его. Ласковым выдохом. Всего тремя буквами собственного имени, произнесенными настолько упоительно, что показалось, мир взорвался и осыпался дождем из шампанского на голову.

— Ник.

Из-под ворота выскользнул медальон, Виола зацепила его пальцем и потянула за тонкую цепочку. А потом прильнула к губам.

Ее поцелуи поджигали во мне безумное, стихийное желание. Ширинка встала дыбом, и это стало катастрофически сложно игнорировать, особенно когда она, запустив руку под футболку, прикоснулась к животу, заставляя пресс напрячься.

Я перенес вес на локоть. Кровать ответила пронзительным скрипом. Настолько громким, что будь рядом припаркована машина, точно бы сигнализация сработала. Виола рассмеялась.

Я прижал ее ближе, пытаясь найти положение, в котором кровать не грозилась под нами развалиться. На несколько секунд замер, а потом подался вперед, снова проиграв соблазну исследовать губами каждый дюйм нежной кожи. Но стоило шевельнуться, каркас кровати снова протяжно заскрипел. Жутко громко.

— Чувствую себя сапером, который должен разминировать склад с боеприпасами, — прошептал я Виоле в губы.

Она смущенно улыбнулась.

— Думаешь, твой отец услышит?

— Поверь мне, здесь такие тонкие стены, что слышно даже дыхание. Иди ко мне. — Я встал и потянул девушку в свои объятья. В конце концов в этой комнате кроме кровати был еще стол, пол и мои руки.

Теперь мы стояли лицом к лицу, и ее игривый взгляд заводил не на шутку. Я опустил ладони на обтянутые джинсами бедра. Едва ощутимым движением губ притронулся к ее нижней губе. Ви слегка приоткрыла рот и встретила мою ласку.

Я снова потянулся к ней, нырнул ладонью под футболку и прикоснулся к животу, вздрогнувшему в такт движению моих губ. Ви взволнованно выдохнула, покрываясь румянцем. Ее смущение, теплое, наивное и ласковое, безжалостно рушило внутри все так долго воздвигаемые стены, которыми я закрывался ото всех вокруг. Одна лишь мысль о слове «навсегда», о том, чтобы принадлежать кому-то раньше вызывала внутри лишь ехидную усмешку. Что же случилось сейчас?

Я не понимал.

Но точно знал, чего хотел в эту минуту. И казалось, Виола хотела того же...

Я сильнее прижался к любимой девушке, одной рукой обнимая за талию. Она подняла на меня испуганный взгляд, в котором я потонул. Были ли у нее парни раньше? Ви говорила, нет.

Я не мог отрицать, что этот факт приводил меня в глупый, собственнический восторг, заставляя тянуться к ней с еще большим неистовством, если бы не одно «но»…

Эта комната, с выцветшими обоями, со старой подростковой кроватью, с отцом, спящим через стенку, была самым отвратительно неподходящим местом для того, чтобы впервые заняться любовью. Не этого Ви заслуживала.