48 минут, чтобы забыть. Интенция

— Перед моими глазами до сих пор твой образ! Я помню каждое мгновенье, что мы провели вместе: как ощущал запах твоего тела, как прислушивался к твоему голосу, смотрел в глаза и не мог насмотреться… — я изобразил удар в самое сердце. — Не удивляюсь, почему она так и не приехала. Да ты чокнутый сталкер. Даже меня пугают твои письма!

— Очень смешно, — вырвал из моих рук помятую бумагу Тай и попытался ее разгладить. — Чем умничать, лучше бы помог.

Он плюхнулся обратно за стол и принялся грызть колпачок на ручке. Я спрыгнул с кровати, оперся локтем на его плечо, прикидывая как «это» переписать так, чтобы слова не выглядели бредом сумасшедшего преследователя невинных дев и, постучав по его макушке пальцем, произнес:

— Короче, пиши…

Я взял в руки стопку его личных вещей и разложил на кровати. Провел пальцами по холодному металлу жетона, расстегнул цепочку и повесил рядом со своим. Поднял с покрывала роман «Мартин Иден», где между страниц книги словно закладка оказалось распакованное письмо от Виолы, выдвинул ящик стола, чтобы забросить его внутрь, но на полпути остановился.

Подошел к окну и начал писать ей ответ, даже не зная, зачем делал это. Иногда люди пишут то, что никогда не смогут сказать вслух. Я просто хотел, чтобы она знала. Знала и пожалела о том, что он ее так и не дождался, что мечтал об этом каждый день, уговаривая сквозь размашистые строчки приехать, но она упрямо не замечала назойливого старого друга. А может, просто считала, что он недостаточно для неё хорош? Я хотел, чтобы она почувствовала, кого лишилась.

Закончив, я запечатал конверт. На улице уже встало солнце. Почти не глядя, дошел до ближайшего почтового отделения, остановился... а потом выкинул письмо в мусорный бак. И вместо выплеснутого на бумагу хаоса слов отправил короткую телеграмму: «Тай погиб. Ник»

Глава 6. Виола

2016 год, мне двадцать один

Я вывернул на центральное шоссе и поддал газу. Автомобиль был модифицирован дополнительной турбиной, так что при каждом ускорении откликался низким звериным ревом. Арт с восторгом присвистнул.

— Не могу понять, чем ты недоволен? — развел он руками. — Крутая тачка, собственный черный, словно ночь, мотоцикл. Не удивлюсь, если у тебя еще и истребитель где-нибудь в секретном ангаре припрятан. — Кавано откинулся назад, сложив руки на груди и вздохнул: — Видел бы ты мое месячное жалование. Вот над чем реально поплакать можно.

Я не стал отвечать на его провокацию, а просто продолжил смотреть на дорогу.

— Если б не знал тебя как облупленного, точно бы решил, что ты в конец зазнался. Хоть бы раз поднял зад и сам приехал! — возмутился Арт.

Признаться честно, последнее время я действительно был паршивым другом. Из раза в раз приходилось придумывать очередной предлог, почему я не смогу вырваться. Сложно объяснить, по какой причине тебе запрещено покидать пределы одного города, поэтому закономерно, что Арт с Шоном от меня отдалились.

Я снизил скорость перед перекрестком, Арт наклонился к пассажирскому окну, выдохнул на стекло и нарисовал на белом облаке букву «А».

— Как у Шона дела? Давно его видел?

Светофор переключился на зеленый, и я вернулся взглядом к дороге.

— На прошлой неделе. Да вроде в порядке, — пожал он плечами. — Ты же знаешь Рида. Он никогда не будет ныть, даже если все вконец плохо. — Я кивнул, хотя от этого на душе легче не было. Мы планировали встретиться, но я не мог найти в себе силы развлекаться после случившегося.

Арт продолжил что-то болтать про двух других стажеров, с которыми попал в один отдел, а я молча вел машину, практически не вслушиваясь в его слова.

— Не, ну скажи, какой идиот полезет в богом забытый Лидс, чтобы грабить там ломбард? — Арт пихнул меня локтем и широко улыбнулся, ожидая реакции на свой подкол, и я понял, что выпал из рассказа, пропустив начало. — Ну вот и я говорю, что залетный. Видел бы ты того парня. Весь в наколках, на голове гнездо из дрэдов, как огромный паук, решивший мозг сожрать. Я почему-то сразу подумал, вот бы Максфилд увидел этого типа, его бы хватил удар, — рассмеялся он.

Я тоже вспомнил стерильный порядок на столе и в кабинете полковника, наши идеально белые воротники и выглаженные стрелки парадных брюк. И тут меня осенило!