48 минут, чтобы забыть. Фантом

— Сиди! — «А ведь свобода была близко!» — Я еще завтрак не приготовила! — пригвоздила его взглядом Клара. Уйти, отказавшись от еды, в нашем доме было наивысшим оскорблением. — Как мать? — обратилась она уже к Майклу, бросив мне через стол луковицу. Зная, что от меня требуется, я принялся очищать ее.

— Взяла вторую смену в кафе, — он сорвал прямо из горшка веточку базилика и принялся громко жевать. — Вчера нам на дверь налепили из банка предупреждение.

— Бюрократы проклятые, — возмутилась Клара. Я отодвинул от нее нож, чтобы она не прибила кого ненароком.

— Пригнись! — что-что, а реакция в Ника была с детства отменная. В мою сторону над его головой пролетела пара помидоров. — Артур, нарезай мельче! — крикнула Зи, а потом хлопнула Майкла по руке, когда он попытался отщипнуть пару листов орегано. — Бесполезные мальчишки! — проворчала она.

Через пятнадцать минут, когда еда была приготовлена, мы расселись за столом.

— Помолимся! — провозгласила Клара, сложив на стол руки ладонями вверх.

Я оказался зажат между Майклом и Ником. Протянул руку. Тот неуверенно протянул свою в ответ.

— Боже, спасибо Тебе за эту еду! Благослови руки, которые приготовили ее! И дай нам благоразумие, чтобы мы помнили о потребностях других, — произнесла Клара на удивление на английском.

— Аминь! — ответили мы в несколько нескладных голосов.

Поначалу было странно быть частью семьи, половина членов которой отсидели тюремный срок, занимались сбытом краденого или мелким мошенничеством, и при этом каждое воскресенье посещать церковь. Но Клара всегда говорила, что наша жизнь только дорога, на которой мы должны сделать свой выбор. Потому что потом нас ждет что-то большее. Что, она не уточняла. Только смиренно поднимала глаза к небу.

Любовь. Еда. Семья. Вот три кита, на которых держалась ее вера. Ее же она вложила видимо и в меня.

— А теперь ешьте. На вас троих без слез не взглянешь. Особенно на тебя, — указала она вилкой в сторону Ника.

Тони постучал снизу. Наложив полную тарелку жареных яиц и салата, Клара отправила к нему Майкла, и все наконец принялись жевать.

Уж не знаю, были ли какие-то правила за столом в самой Италии, в нашем доме они отсутствовали вовсе. Здесь можно было смеяться, болтать, есть руками и даже облизывать тарелки, если понравилось. Еда — единственная вещь в этом доме, которой разрешалось всё.