40 часов в Аду (СИ)

А ведь он убил Джин. Проступок мерзавца не так-то просто оправдать. Странно, что она не придаёт этому значения. Он обманывал с самого начала, представая перед нами если не хуже «Харона» (почему Парна вообще полагается на слова сбрендившего юнца в больнице?!), то вполне соответствующего ему. Мистер Райдер Уайт или «таинственный голос», изначально и был той самой храбростью и мотивацией для спасателя Синамоя, собравшего нас перед радиоустройством, помнящим Последнюю мировую войну. «Голос» охотно раздавал инструкции, часто проигрывающие белому шуму в битве за чёткость речи. Из первых коротких разговоров мы выяснили, что он был полковником С.О.О.Б. — Сил Обороны Острова Баной — и вещал, что примечательно, с тюремного острова, который, как однажды упомянула Парна, заработал себе прозвище «ада в раю», пряча в стенах самых опасных международных преступников. Поделился слезливой историей об умирающей жене, предательски укушенной заражённым во время святой обязанности помогать раненым в медицинском крыле, и стремлением вылечить её при помощи наших антител. Нас сильно удивило заявление, равно как и просочившаяся в обособленный объект зараза, но полковник поспешил заверить в том, что персонал часто курсировал с Баноя и узнать точно, где возник очаг, невозможно. Ко всему прочему, этот периодически ругающийся подонок раздражал своей настойчивостью и властностью. Мы доверяли ему напополам с неверием в его изящные, будто сочинённые, объяснения. Как бы то ни было, инстинкт самосохранения мотивировал двигаться к полковнику. Как выяснилось гораздо позже, это был опрометчивый шаг.

Мы нашли его и кучку прихвостней на вертолётной площадке тюремной крыши. Рядом с транспортом, отличимым от лелеянных нами представлений — цветом голубой металлик, немаленьким и обещавшим вместить всех хороших ребят. Каждый смаковал в уме этот сладостный момент, забавно думать, но доходило даже до вертолёта, целиком сделанного из шоколада. Тёмная дождливая ночь встретила недружелюбно: выстрелы военных из винтовок не давали подняться из-за укрытий (крайне выгодное у них было положение — сверху!), а нарастающий рёв заражённых пугал неотвратимостью опрометчивой мести. К счастью, вторые напали на первых, позволив разрешить наши недавние с «полковником поверьте мне» разногласия. Я хорошо их запомнил. Бледную жену Райдера Уайта в белом костюме, выставляющим её призраком, с красными белками, вспухшими венами и хватающими воздух зубами; пристёгнутая к больничной коляске она всё равно вызывала опасение, и я ожидал, что она вот-вот порвёт удерживающие ремни и набросится на кого-нибудь. И самого хищного полковника, каждую деталь его потрёпанного вида: запачканную форму, красный берет под погоном, громадный нож на груди и пистолет в не дрогнувшей руке. Он ненавидел нас. Даже шрам на его губе сжался от презрения. У него ещё оставались патроны, в отличие от нас, и через минуту напряжённых переговоров он это наглядно показал.

Пока впустую роптали и ругались, кляня его поступки и взывая к совести, Джин под видом разгневанной жертвы подошла к жене Уайта и незаметно расстегнула ремни. Призрак давно умершей женщины настиг свою первую цель, подорвав священный приоритет военного в обеспечении безопасности родного человека, и вынудил выстрелить. Сперва в жену, на этот раз упокоив навсегда, лишив её такой шаткой и неправдоподобной вероятности вылечиться, что и снесло ему образно крышу, а потом и в нашу подругу… Сильнее забарабанил дождь, подпрыгивая каплями по асфальту и гладкому корпусу ожидающего взлёта вертолёта. Все застыли на месте от шока, онемели, не в силах произнести даже ругательство. Райдер Уайт самым гнусным образом хладнокровно пристрелил человека, гражданскую, выказав личину подонка, коих этажами ниже была напичкана каждая камера. Не узником ли он был в военной одёжке, волком в овечьей шкуре?!

— Признательна, я согрелась, — надменно заявляет Парна и заботливо скидывает пиджак на мои плечи. Ощущаю её тепло, и тупую голову посещает долгожданное осознание. — В любом случае, я — в центр связи.

Она стремглав уходит, а я не способен унять горящее желание последовать за ней. Сэм соглашается остаться с хромой девушкой, тем временем медленно извлекая из моего рюкзака пропитанное ядовитыми травами лезвие вакидзаси и обмотанный колючей проволокой молоток, чтобы распределить меж собой. Уже на полпути в краску вгоняет совесть и больно колет позорно продавшегося за прихоть потрогать чужое тело китайской национальности. Я останавливаю Парну перед помещением центра связи за руку:

— Постой.