26b5465a54f0fb67580165b5a7e11988

стягивает ему крылья и отделяет от стихий Эссенлера; и как он не исхитрялся, как не пытался

сбросить путы, он лишь сильнее запутывался в них. Тогда он решил на время покинуть Эссенлер, чтобы достичь своего Острова и там снять заклятье, но сеть не выпускала его за пределы мира.

Меж тем, каждая попытка высвободиться вдвое ограничивала его возможности как к

перемещению, так и к магии, и он понял, что если так продолжится дальше, то в скором времени

он уже не сможет сдвинуться ни на дюйм, и зависнет между небом и землей, связанный

незримыми путами. Тогда, не прибегая больше ни к какому сильному волшебству, он отправился в

земли своих врагов, чтобы выяснить, чем они заняты, и, может быть, изыскать какую-нибудь

хитрость, чтобы снять заклятье. Так вышло, что первой областью, избранной им, благодаря

случаю оказались владения самого Лорда Келесайна. Там стоял прекрасный дворец, окруженный

фонтанами и садами – все это Келесайн сотворил в первый день своего появления в Эссенлере, чтобы было где поселить пришедших с ним учеников и вассалов. Сам он редко появлялся во

дворце, занятый возведением иной постройки, которую полагал сделать своим постоянным

обиталищем – колдовского замка, названного позже Грозовой Цитаделью. Свое имя Цитадель

получит от того, что серебряно-золотые ее стены воссияют подобно солнцу, и веретено молний

окружит их несокрушимой броней.

Лучшие комнаты дворца отвел Келесайн для своей сестры. В любую минуту она могла

получить все, что ни пожелает – все слуги были в ее распоряжении, и любой из учеников

Повелителя Молний с радостью исполнил бы любую ее просьбу. Однако, она скучала, чувствуя

себя здесь лишней, поскольку не обладала никакими особенными волшебными талантами и не

могла принять участия в трудах Келесайна и прочих Лордов. Она ощущала себя пленницей в этом

богатом дворце, а скука и пустота стали ее тюремщиками. Не смотря на большое число людей, живших с ней под одной крышей, она была одинока, ни с кем не смея разделить ни радость, ни

печаль. Вера ее брата была чужда ей и казалась не более чем красивой ложью, и она не желала

ходить теми путями, которыми ходили Келесайн и ученики его.

И вот, однажды, когда она сидела в своих покоях, предаваясь чтению и размышлениям, на

подоконник опустилась большая черно-серая птица. Это удивило Талиану, поскольку подобных

птиц она еще не встречала в этом мире, да и не водилось пока что в Рассветных Землях иных

живых тварей, кроме тех, которых привели с собой поселенцы. Девушка отложила книгу и стала

смотреть на ворону, и не спешила ее прогонять. Гасхааль же (а это был именно он), убедившись, что в комнате больше никого нет, принял свое человеческое обличье. Талиана испуганно

вскрикнула, но испуг тот час сменился радостью – ведь она полагала Гасхааля своим добрым

знакомым.

– Так значит, вы и есть Повелитель Ворон... – Негромко промолвила она.

– Полагаю, теперь уже нет смысла скрывать это обстоятельство, миледи, – усмехнувшись, ответил Гасхааль.

– Отчего же вы скрыли его от меня в замке Джордмонда-Законника?

– Из опасения, что вы примете меня за того, кем видит меня Келесайн Майтхагел, а не за

того, кем я являюсь на деле. Ведь ваш брат, должно быть, немало рассказывал вам обо мне.

– Это так, милорд, и он действительно несколько раз упоминал ваше имя. Также он

призывал меня остерегаться вас, поскольку ходили слухи, что вы нашли способ проникнуть в этот

мир вместе с прочими Лордами.

– И вы намерены последовать его совету? – С толикой иронии поинтересовался Гасхааль. –

Вы намерены вызвать стражу и просить вассалов вашего брата защитить вас от меня?

– Разве я нуждаюсь в подобной защите? – Спросила Талиана, гордо вскинув голову.

На что Повелитель Ворон ответил:

– Нет, миледи, не нуждаетесь. Вы – последняя в Эссэнлере, кому я желал бы причинить

какой-либо вред. Однако страх заставляет видеть вещи не такими, какие они есть в

действительности, и я опасаюсь, что ваш брат сумел внушить вам страх передо мной.

– Некоторые из деяний, которые вам приписывают, и впрямь заставляют при встрече с

вами помнить прежде всего об осторожности и благоразумии. Но я уже давно не верю безоглядно

всему тому, что говорит мой брат, и не принимаю каждое его слово за наивысшую и

окончательную истину, как это делают его ученики и вассалы. Полагаю, что и Обладающие Силой

склонны ошибаться – также, как и простые люди, вот только последствия их ошибок не в пример

более разрушительны. Многое мой брат видит так, как ему хочется, отказываясь признавать какие

бы то ни было иные мнения на этот счет, и не останавливается перед применением силы для того, чтобы искоренить эти мнения.