26b5465a54f0fb67580165b5a7e11988

удовлетворяли Талиану, потому что казались ей пустой игрой слов.

Так, однажды она спросила Джордмона:

– Положим, некто всемогущ. Может ли он сотворить камень, который не сможет поднять?

– А чем отличается всемогущий от камня, который сотворит? – Вопросом на вопрос

ответил ей Джормонд.

– Хорошо, – сказала она. – Я спрошу иначе: может ли всемогущий сотворить что-то, более

могущественное, чем он сам?

– Полагаю, он именно этим и занимается, – оборонил Законник.

– Темен смысл твоих слов.

– Он также прозрачен, как смысл твоих вопросов.

– Говорят, тебе ведома истина.

– Только некоторая ее часть.

– Какая же?

– Четвертая треть.

– Ты надсмехаешься надо мной.

– Отнюдь.

– Ты знаешь, зачем мой брат привел меня в твой замок?

– Он кое-что говорил об этом.

– Что же он говорил?

– Что ты не знаешь, во что верить.

– Ах, вот как это было изложено... – Помрачнела Талиана. – Что ж, пусть будет так. Ну, так

расскажи мне, во что, по-твоему, мне следует верить.

– Расскажи мне сначала о том, между чем и чем ты собираешься выбирать.

И Талиана рассказала о книгах, о ведьме и ссоре с братом.

– ...На чьей же стороне истина, о мудрец? – Заключила она свой рассказ.

– Я покажу тебе истину, – ответил Джордмонд.

С этими словами он сотворил прямоугольное зеркало, в котором не было их отражений –

хотя зала за их спинами отражалась очень точно и без каких-либо искажений. Затем Джордмонд

провел рукой по поверхности зеркала и оно задрожало, как будто состояло из воды, а не из стекла.

– Это зеркало, – сказал он, – отражает тот мир, который находится вне тебя. Тот мир –

точная копия существующего. В нем правит сила, а добродетель никогда не вознаграждается, благие намерения обычно приводят к большим бедам, торжествует глупость, и каждый из

живущих в нем – враг всем остальным. Хотя время от времени его обитатели склонны

объединяться в сообщества, чтобы противостоять другим сообществам, однако союзы эти, основанные на необходимости, склонны быстро разваливаться, когда необходимость исчезает.

Коснись этого зеркала, войди в него – и ты сможешь жить в том мире, не мучаясь мечтами о

недостижимом. Никто больше не назовет тебя наивной или глупой, никогда больше ты не будешь

испытывать страха перед злобой и чужой жестокостью – напротив, люди станут бояться тебя,

станут обожать, превознесут так, как ныне превозносят твоего брата...

Не дослушав, Талиана плюнула в это зеркало и отошла от него подальше.

– Вот мой ответ, – сказала она.

– Подожди, я еще не закончил, – промолвил Джордмонд.

Следом за тем он сотворил еще одно зеркало и установил его рядом с первым. В нем тоже

отражалась одна только комната, но не Джордмонд с Талианой.

– Эта дверь, – сказал Законник, – приведет тебя в совершенно иное место. Войди в это

зеркало, и ты попадешь в мир, который находится внутри тебя. В том мире есть смысл и высшая

справедливость, в том мире добро – всегда добро, а зло – всегда зло, и не трудно различить их.

Истинная любовь там способна одолеть смерть, и всякий слепец, пусть не скоро, пусть через

много столетий, или в новом перерождении, неизбежно должен прозреть... Не кривись так

пренебрежительно, Талиана, этот мир – отнюдь не сказка, как ты, наверное, думаешь, но

благородства и чести в нем будет немного больше, чем здесь, и то, во что ты здесь продолжаешь

верить наперекор всему, что окружает тебя, там будет несомненной действительностью.

– Наверное, ты полагаешь, что это заманчивая иллюзия, – презрительно усмехнулась

Талиана.

– Это не иллюзия, – сказал Джордмонд.

– Я не желаю получать ухоженный садик для своих игр, – промолвила она. – Так же я не

желаю становиться низменной тварью, которая легко и с удовольствием будет жить в мире, в

который ее приведет первое зеркало. Я желаю видеть вещи такими, какие они есть, а не тешится

миражами. Так где же зеркало, которое отразит настоящую истину? Или ты собираешься

поставить эти два зеркала напротив друг друга и пичкать меня рассуждениями о том, что они

отражают одно и то же?

– Отнюдь, – сказал Джордмонд. – Хотя твоя мысль недурна... Итак, ты по-прежнему

отказываешь войти в одно из зеркал и зажить в нем если не спокойно и счастливо, то хотя бы в

некой гармонии с своим окружением?

– Отказываюсь.

– И по-прежнему желаешь увидеть настоящую, самую-самую подлинную и окончательную

истину?

– Да.

– Ты ее увидишь.

С этими словами он взял трость и расколотил оба зеркала так, что от них остались только

мелкие осколки.

В некотором ошеломлении посмотрела Талиана на эту груду осколков.

– Ты хочешь сказать, что ни смысла, ни истины не существует? – Спросила она наконец.

– Разве ты видишь перед собой пустоту?

– И во что же мне следует, в таком случае, верить? – Произнесла она надменно, но все еще

желая понять смысл сей демонстрации.

– В Желтый Банан.

– Во что? – Переспросила Талиана, думая, что ослышалась.