244d76c650384272b90cd5a2c5aa27e5

Эбернети поджидал её на злосчастной кухне. Он усмехнулся, открыто рассматривая её.

“Идём?”

“Только после тебя.”

Больше они не говорили. Девушка погрузилась в мир плей-листа своего плеера, а Эбернети шел чуть впереди, пытаясь собрать мысли в одну кучку. Получалось скверно, и он бросил эту затею, предпочитая не думать вообще. Уже после, устроившись в вагоне поезда, он наконец-то посмотрел на неё.

Устремив взгляд в окно, Эффи сидела с идеально ровной спиной, напротив него. Из её наушников негромко разливалась мелодия Tender - Vow*, так, что он мог бы различить несколько слов. Эбернети удивлялся её спокойствию.

В отличие от остальных, кто прошёл тот же путь осознания, она не сопротивлялась. Может, именно в этом было её преимущество. Для неё диагноз не стал тяжёлым ударом. Она позволила ему завоевать разум, тело, и ждала конца этого удивительного путешествия спокойно и отстранённо. Как будто решалась не её судьба.

Другие так отчаянно цеплялись за обломки прошлой жизни, в то время как Эффи сумела найти некую точку равновесия. Между тем, что когда-то было и тем, куда она катилась. В любом случае, ей так казалось. Так она себя оправдывала.

Очередная революция меняла всё, к чему она успела привыкнуть. Ставила с ног на голову. Словно эрозия проникала в сознание капитолийцев, отравляя их изнутри.

Эффи не хотела, чтобы всё разрушилось, она не хотела этого, потому что знала, что её хрупкое сердечко не выдержит, что она всё-таки сломается и уже никакая злость на Эбернети не спасёт.

Не то, чтобы кто-то спрашивал её мнения. Просто мир продолжал сходить с ума. Иногда ей казалось, что Хеймитч прав: это природа всех людей, и их любовь к войнам всегда будет выражаться в бесконечных поисках повода для революций и митингов. Они не могут иначе.

Хеймитч смотрит на Эффи, и, в который раз, проклинает себя за то, что не умеет утешать людей. Он был уверен, что может абсолютно всё. Но ведь это никак ей не поможет.

- Да что между вами? - вопрос стилистки выскочил из чертогов разума, заполняя собой всё пространство. Почему он не ответил тогда ей? Почему не сказал правду?

Между нами ненависть, но именно это нас и связывает.

Он наконец сфокусировал всё внимание на вид из окна. Погода была отвратительная: холодно, моросил дождь, плавно перерастая в ливень. Впрочем, никого не волновал столь гнусный пейзаж за размытым окном; практически весь поезд погрузился в глубокий сон, если не считать зевающего машиниста и нескольких человек в третьем вагоне.

Раздался звук тормозящего состава, и поезд медленно стал останавливаться. Эффи вздрогнула, словно её прошибло током. Руины и развалины. Она помнила это место. Её тело, каждая клеточка, помнили это чёртово место.

- Двенадцатый, - тихо шепнула она, оставляя наушники на столе, и через секунду, резко поднялась и уверенно направилась к выходу.

- Эй, солнышко, что случилось?

- Я могу вспомнить. Пожалуйста, - её глаза излучали такую просьбу, что у него невольно возникла ассоциация с мольбой. Он несколько раз моргнул. Тринкет просит разрешения - чертовски неправильно.

- Мы застрянем здесь на сутки! Ты точно хочешь…

- Да.

- Только не скули, пока будешь каблуки от грязи вычищать.

Сойти с поезда было легче, чем сделать несколько шагов навстречу воспоминаниям. Эффи слегка поморщилась от весьма специфического запаха. Холодок между лопатками скользнул по позвоночнику - ощущение дежавю охватило с головой.

Эбернети шагал рядом, раскуривая сигарету. Он действительно не понимал, устраивало ли его молчание, которое возникало между ними в такие моменты, как сейчас. Просто раньше он не обращал на это внимание, а сейчас этих моментов стало больше. Теперь моментов, когда она просто шла рядом, и до слуха доносилась приглушённая музыка из её наушников, стало больше, чем тех, когда они ругались или ссорились. Это сбивало с толку.

Несколько часов они прогуливались по руинам Дистрикта, иногда наталкиваясь на скитающихся жителей. Они с удивлением смотрели на капитолийку, а некоторые кивали Хеймитчу в приветливом жесте. Он никого не знал и чувствовал себя чужим.

- Наверное, - думал он, - в меня слишком глубоко въелся Капитолий.

Ноги сами вели Эффи, и вскоре она пришла именно туда, где жили все победили Игр, но вместо роскошных домов увидела лишь чуть сожжённые от пожара доски, разбитые окна и сломанные крыши. Хотя домов было не так уж и много, был один, который отличался от остальных. Слишком новый и почти не тронутый мародерами.

Недолго думая, Тринкет решилась зайти в этот дом. Ее сердце билось очень сильно, словно птица, вот-вот готовая выбиться из грудной клетки. Собрав всю волю в кулак, девушка открыла входную дверь. Эбернети зашел за ней и кивнул, когда Тринкет, заметив фотографию Китнисс, вопросительно посмотрела на него.

“Да, это её дом.”

Мужчина потянул носом и заглянул на кухню, а Эффи не спеша поднялась наверх, осматривая каждую открытую комнату.