2028

Я остолбенело пялился на это, не зная, что делать. Выставил автомат перед собой, прицеливаясь, но одёрнул себя. Потом в глаза попал слабый блик, исходящий от чёрного лоснящегося дула пистолета, который лежал в пол шага от моих ног. Я тут же кинулся к нему, поднял и, не прицеливаясь особо, несколько раз выстрелил в тушу твари. Уши заложило нескончаемым звоном, я чуть отошёл, хватаясь за них. Потом увидел, как тварь, свалившись набок, брыкалась и пыталась подняться, беззвучно для меня открывая свою пасть и надрывая глотку. Егор тем временем резво отполз назад и упёрся спиной о стеллаж. Когда существо попыталось подняться, я прицелился и выстрелил ещё раз. Пуля пробила череп твари и та рухнула набок, с застывшей раскрывшейся пастью. Её морда была устремлена на Егора. Тот оторопело сидел, широко и звонко вздымая грудную клетку. Потом, не спуская глаз с твари, поднялся, упираясь трясущимися руками о стеллаж. Отошёл, но тварь больше не реагировала на него – молча лежала и пялилась своими чёрными глазками-пуговками в пустоту.

Егор подошёл ко мне, с его губ срывалась отдышка. Он положил ладонь мне на плечо, видя, что я стою как вкопанный, сжимая двумя руками «макаров». Я смотрел на тело убитой твари на таком близком расстоянии впервые. Потом перевёл взгляд на Егора. Его губы то смыкались, то размыкались, что-то произнося, но я ничего не слышал, звон оглушил меня. Постепенно он стал спадать, и слова студента долетели до меня.

— Ты. В. Порядке? — рублено проговорил Егор. Видимо, выстрел оглушил и его тоже.

Я лишь молча кивнул в ответ. Егор взял из моих рук пистолет, хлопнул меня по плечу и кивнул на ящик. Мы молча ухватились за него и понесли в сторону выхода, оставив убитую тварь рядом с распахнутой дверью в подсобку.

Выйдя из хранилища, мы пошли по просторному коридору с тянущимися вдоль левой от нас стены серебристыми трубами. Я почувствовал, что железная рукоять ящика впивается в мои ладони. Шёл молча, следом за Егором, но моё лицо заливалось багряным цветом, а на кончик языка наплывало множество самых острых ругательств. Мне хотелось крикнуть, резко бросить ящик и остановиться, чтобы отдохнуть. Он был тяжёлый, а рукоять, как нож, жадно впивалась в ладонь, прорезала её. Я возненавидел ящик, проклинал его всеми проклятиями, которые я знал, и которые придумывал на ходу. Но я не мог бросить этот ящик, мы слишком долго провозились в хранилище, а впереди нас ждал ещё один продольный коридор, в котором надо немного петлять, чтобы обойти столы со свечами, а за ним ещё и лестница…

Наверное, прошла целая вечность изнурительного труда, настоящего мучения, прежде чем мы ступили на второй этаж и вышли в центральный коридор. Егор сразу свернул влево, а я услышал автоматные очереди, доносившиеся с вестибюля на первом этаже. Именно там сейчас находился основной рубеж, именно так пытались сейчас сдержать главный натиск. И выстрелы, эхо которых разносилось по всему этажу, говорили о том, что посылались они уже не наружу…

В этот миг из памяти вырисовался коридор, погружённый во мрак – пустой и безжизненный. Образ прошедшего сна явился перед моими глазами в столь реальном виде, будто в один миг кнопка щёлкнула и фотоаппарат вспыхнул яркой вспышкой, а после кратковременного ослепления – новая картинка перед глазами. Я стоял там, посреди коридора, а в его дали гремела автоматная очередь, и полы вместе с полотком интенсивно озарялись багровыми отсветами.

Потом что-то потянуло меня назад, очень резко, и от этого я ощутил жжение в ладони. Голос, словно спрятанный вдали и прорывавшийся сквозь облака забытья, прокричал:

— Павел! Павел!

Я резко помотал головой и обернулся.

— Что встал?! Живо! — рявкнул Егор, еле сдерживаясь, чтобы не материться.

Мы поковыляли в аудиторию. Сил уже не было, мы оба тащили эту здоровенную деревянную махину на последнем издыхании. Впереди грохотали выстрелы – более реальные и приближённые.

Увидев нас, Виктор Петрович стремительно отошёл от парапета, вынимая опустошённый магазин из автомата.

— Какого чёрта так долго?! Вас только за смертью посылать! — приглушённо прорычал он через респиратор.

Мы поставили ящик, и я огляделся. Студентов на стене стало меньше, и помимо всех, кто остался тут, лежали ещё и тела. Мёртвые тела, наполовину облезлые и изуродованные. Их было всего два, но и этого мне хватило, чтобы ком подступил к горлу.

Виктор Петрович быстро отдёрнул крышку, начал заполнять свой магазин, осматриваясь. Студенты отстреливались, кто-то прибежал к нам и тоже стал набирать патроны. Егор подошёл к парапету и стал стрелять из пистолета, а я сел рядом с Виктором Петровичем и в спешке стал заполнять свой магазин.

— Эти твари пробились внутрь. — Виктор Петрович мигом заполнил магазин и вставил его в автомат, после чего перезарядил. — Почти половину я отправил вниз, там сейчас самый концерт.