2028

После продолжительного грохота автоматных очередей внезапно наступила тишина. Уши звенели, заглушая собой звуки барабанящего сердца в груди. Студенты стояли, словно вделанные в бетон, притаившись и всмотревшись в серую пелену, что сгущалась в десяти метрах от нас. Никто не издавал ни звука, стараясь вслушаться в какой-либо шорох. Однако наступило глухонемое затишье, и твари больше не высовывались.

Так мы простояли в немом ожидании несколько минут, это точно. Лишь убедившись, что атака прервана, или вовсе закончена, Виктор Петрович выпрямился, опустил автомат дулом в пол, достал из нагрудного кармана рацию и проговорил:

— Андрей, что там у тебя?

Он держал её у своего лица, зорко вглядываясь в туман. Рация молчала, ответный голос в ней не прозвучал. Немного подождав, Виктор Петрович хотел было повторить свой вопрос, но в этот момент затрещало:

— Всё в порядке у нас! Сдержали их!

— Все целы? Никто не пострадал? — спросил Виктор Петрович.

— Так точно! — раздался голос, перебиваемый треском.

Старый охранник вздохнул, положил рацию в карман, свесил автомат на плечо дулом вниз и обратился к нам:

— Отбились. Но пока не расслабляемся. Ждём.

Студенты молча стояли, смотря на пространство снизу, свободное от мглы и заполненное мёртвыми тушами. Сколько же их было здесь? Я начал считать, и когда дошёл до двадцати, то прекратил. Неприятное было занятие, да и чувство тревоги не отпускало. В любой момент из завесы могли появиться новые. Так мы стояли минут десять, наверное. Часов не было, но я мысленно отсчитывал секунды, отвлекаясь от этого неприятного и лениво ползучего ожидания. Нет ничего хуже этого чувства. В такие моменты, как я думал, человек на самом деле не испытывает ни страха, ни волнения по отношению к чему-либо или кому-либо. Это что-то не пугает его на самом деле, внушает страх именно ожидание встречи с этим. Раньше боялись идти к стоматологу, но боялись не самих стоматологов, а испытывали страх из-за длительного ожидания этой встречи. И нервы в этот промежуток утомительно льющегося времени натягиваются как гитарные струны. А когда приходишь, наконец, к стоматологу, располагаешься под слепящим светом и слышишь ласковый голос, доносящийся из-под марлевой маски, то страх спадает как таковой.

Мы не боялись этих тварей, поначалу лишь испытывали страх. Потом научились с ними бороться, и когда те вновь вылезают из мглы, мы делаем уже привычное для себя. Неидеально, конечно, ибо среди нас мало тех, кто в прошлой жизни держал в своих руках оружие и тем более стрелял, даже по мишеням. Однако справляемся.

Я глянул вниз ещё раз, рассматривая дохлые туши, и только сейчас заметил среди них что-то здоровое, отличающееся от остальных тел своими габаритами. В гуще лежали две твари, которые внешне напоминали собой тигров, но изуродованных, мутировавших, с облезлой наполовину шерстью. Они были такого же размера, как и те, из кого они вышли, но их внешний вид был лишь тенью своих «прародителей». Я почувствовал, что волосы под шапкой встают дыбом.

Прошло ещё минут десять, и тогда Виктор Петрович сказал:

— Всем вольно. Мы…

Договорить он не успел. Из мглы, разносясь повсюду и усиливаясь в многократном количестве, раздался протяжный вой множества голосов. Ужасных, режущих слух, не принадлежащих ни одному нормальному живому существу, которых могла бы породить природа. Вой, вперемешку с верещанием, будто бы надвигался на нас, шёл из недр мглы, подгоняемый её течением, и его поступь быстро достигла наших стен.

Все на стене встрепенулись. Я увидел, что каждый схватился за своё оружие, словно за единственный талисман, способный сберечь и спасти их жизни. Стволы у некоторых изрядно дрожали, и даже Виктор Петрович, озирая пространство впереди, чуть отшагнул от парапета. Вой окружал нас, был громким, сбивающим спесь, от него тряслись поджилки и застывала кровь. Бегая по серой завесе глазами, я отшагнул, приложив ладонь к груди. Сердце заколотило с бешеной силой, и сквозь серую куртку и водолазку я ощутил его барабанящие удары.

И тут началось. Внезапно, как вспышка молнии тёмной и беспросветной ночью, ринулось целое полчище этих тварей. Ослеплённые страхом перед нахлынувшей большой волной, мы не сразу сумели среагировать на них. Волна налетела на площадку перед центральным входом, твари мчались вперёд, топчась по мёртвым телам своих сородичей, будто бы по простеленному к парадному ковру. Кто-то выстрелил, снизу донеслось верещание, но бурое тревожное море уже долилось до дверей. Отсюда я услышал гулкие и тяжёлые удары туш о твёрдую поверхность.

— Ого-о-нь! — закричал Виктор Петрович и тут же спустил крючок.