19a80551de29cd22aac68fc54f3430de

операции характеризуется новым приливом польских сил с юга, позволившим организовать удар со стороны Люблин".

Стратегическая работа по внутренним линиям выдвигает вопрос о порядке нанесения ударов различным

противникам; этот вопрос часто крайне затруднял стратегов. При его решении особенное значение приобретают

политические требования, которые не всегда должным образом учитываются. Достаточно вспомнить совершенно

противоположные решения вопроса о первоначальном направлении германского удара при войне одновременно

против России и Франции, которые дали Мольтке старший и Шлиффен. Та же проблема явилась основной для

германского командования в течение 1915 -1917 г.г.; на наш взгляд, она не получила удовлетворительного разрешения

ни у Фалькенгайна, ни, в особенности, у Людендорфа.

Иногда решение вопроса о последовательности операций на различных фронтах относится положительно

скорее к области политики, чем стратегии. Так было с вопросом об избрании Колчака или Деникина целью первого

натиска Красной армии в 1919 г. Кто из них политически мог составить большую угрозу — Колчак ли, располагавший

большим авторитетом, но опиравшийся на очень редко населенную территорию Сибири, или Деникин, находившийся

на богатом, хлебном Юге, с его казачеством, но и с той ненавистью к помещику, которая так пышно развивается на

черноземе, с характерными для юга национальными, автономистическими, антигосударственными, анархическими

устремлениями.

Но стратегия требует достижения промежуточных целей. Между тем, операции 1918 г. на Востоке не были

доведены до Урала; операции на тоге весной 1919 г не были доведены до Кубани, когда началось направление всех

средств на Восток. И, по-видимому, существовала большая опасность, что и летняя операция против Колчака в 1919 г.

не будет доведена до полного овладения Уралом, так как военное командование стремилось уже начать ослабление

Восточного фронта в пользу Южного, где наступление Деникина расползлось по широкой территории. Мы полагаем, что, начав решительное наступление на Деникина на два месяца раньше, Красная армия ничего не выиграла бы и

натолкнулась бы, вероятно, на более серьезное сопротивление. Обстановка на классовом фронте борьбы была таковой, что территориальное расширение Деникина не усиливало, а ослабляло его.

Если мы находимся в окружении и боремся на несколько фронтов, то стратегия сокрушения требует, чтобы мы

обратились против важнейшего врага, идущего в корню коалиции. Стратегия же измора требует, чтобы мы прежде

обезопасили свой тыл и фланги и тем создали выгодные предпосылки для наступления на главном театре.

Отсюда в мировую войну у Конрада стремление покончить с Сербией до приступа к важнейшим действиям на

русском фронте, что ему не удалось провести в жизнь из-за энергичного противодействия германцев. Польша в 1920 г.

являлась более серьезным противником, чем Врангель. С точки зрения сокрушения, правильным являлось

направление важнейших усилий против Варшавы. Действительно, с советизацией Польши, с расширением революции в

европейском масштабе не растаял ли бы Врангель сам собой, без всяких усилий со стороны Красной армии?

Решительный пункт — Варшава — определил бы и судьбы Крыма. И все это рассуждение оказывается совершенно

неверным, если условий для сокрушения не было, и решительный пункт являлся призраком. Покончить с Крымом, покончить даже с важнейшими очагами бандитизма и, имея спокойные сообщения, выступать с наступлением

крупного европейского масштаба. Стратегия не может рассматривать польскую войну изолированно. В конечном счете

Варшавскую операцию выиграл не Пильсудский, а Врангель; возможность Люблинского удара поляков создалась на

почве раздвоения внимания Южного фронта, откуда и преследование последним в Польше скорее местных целей, чем

энергичное наступление к Висле. Крым и Варшава были поставлены, как цели операций, в обратном порядке против

должного, что привело к неприятным последствиям.

Одновременное преследование нескольких позитивных целей. Две одновременные наступательные

операции удаются крайне редко. Центральные державы в начале мировой войны направили удар на Францию —

примерно 66% имевшихся в наличии вооруженных сил, 40% оставили против России — преимущественно для

наступательной операции из Галиции между Бугом и Вислой, и 5% стремились еще действовать наступательно против

Сербии. Поставленных позитивных целей ни на одном театре достичь не удалось.

Сосредоточение всех средств на одной большой операции, несомненно, может дать крупную экономию сил.

Неприятельский фронт, могущий выдержать десятки малых ударов, может быть сломлен одним крупным ударом. В