1917 Февраль ↔ Октябрь. Две революции — два проекта

Факты таковы. Почти полтора года, до февраля 1920 г., в Белом движении пост Верховного правителя России и Верховного Главнокомандующего Русской армией занимал адмирал Колчак. Его силы контролировали огромную территорию Сибири и Дальнего Востока. Советская власть на этой территории была ликвидирована летом 1918 г., так что институционализация Советов и других советских институтов не успела развернуться. Только что организованная Красная армия держала фронт в Поволжье и на Урале.

В Сибири было много переселенцев, прибывших во время столыпинской реформы, среди них были зажиточные крестьяне и кулаки. Советской властью многие из них были недовольны — продразверсткой, ограничением торговлей хлеба, — и в то же время они отвергали попытки возвращения прежних сословных порядков. Так возникло партизанское сопротивление армии Колчака — из разных групп крестьян, хотя основную массу составляли середники и бедняки. В городах, когда белые их занимали, ячейки большевиков и советские работники уходили в подполье, а много рабочих уходили в партизанские отряды.

Партизаны действовали и на железной дороге, создавали заторы, иногда взрывали мосты, создавая серьезные трудности Белой армии. К весне 1919 г. партизанское движение расширилось, почти на всей территории Сибири, а летом-осенью превратилось в повстанческую войну, так что сформировались крупные соединения — партизанские армии. Кроме них были десятки отрядов средней величины и сотни небольших маневренных отрядов и групп. Целые уезды освобождались партизанами от белых еще до прихода Красной армии. В освобожденных районах создавались революционные комитеты или Советы. Но эти структуры, созданные в партизанском крае в процессе самоорганизации, и такие структуры, которые в Европейской России развивались полтора-два года в лоне большого государства, были различны.

Для представления сложившейся ситуации после восстановления Советской власти в Сибири возьмем фрагменты из трудов нескольких более или менее беспристрастных авторов. Читателям придется сделать усилие, чтобы разделить факты и нравственные оценки, которые дают нынешние авторы с высоты благосостояния и демократии ХХI века.

Вот короткая формулировка: «Помимо “упорядоченного” коммунистического террора жизнь Сибири во многом определяли стихийные бессудные расправы на классовой почве, известные как “красный бандитизм”. Он отнюдь не был исключительно сибирской особенностью, поскольку отмечался повсюду в стране, но в Сибири и на Дальнем Востоке был развит особенно сильно. Криминальный характер коммунистической власти ярко отразился в этом специфическом явлении, ставшем характерной и повсеместной чертой революционного и пореволюционного быта…

Десятки тысяч партизан и демобилизованных военных, привыкших к убийствам и грабежам, потерявших родных и друзей от рук колчаковцев, привнесли в общественную жизнь разнузданную мстительность. Порой она обрушивалась не только на “гадов”, но и на представителей власти, пытавшихся сдержать бандитизм. В условиях острого дефицита партийно-советских и чекистских кадров в Сибири масса партизан в 1920-1921 гг. оказалась в РКП(б) и органах ВЧК, превратив их в явно криминализированные структуры.

Для советской историографии было очевидно, что строительство большевистских органов власти осуществляли преданные коммунистической идее бескорыстные сторонники новой жизни — передовые, политически активные рабочие, крестьяне, интеллигенты. В действительности же новая власть, особенно в наиболее удалённых регионах, оказалась в основном составленной из неприспособленных к управленческому труду малограмотных карьеристов, среди которых не редкостью были личности с уголовным прошлым, всевозможные авантюристы и проходимцы».212

Таков образ, созданный фактами вместе с ценностными идеологическими связками.

Факты фиксировались и накапливались в докладах в органах ВЧК и РКП(б) в их архивах и из них получают материалы историки и создают свои тексты. В.И. Шишкин, историк, который много лет изучает проблему, пишет: «Анализ документов, имеющихся в архивных фондах названных органов, дает основание утверждать, что сведения, позволяющие правильно оценить причины возникновения, масштабы распространения и природу красного бандитизма, они получали вовремя и в должном объеме. В порядке подтверждения можно сослаться на отчет Сиббюро ЦК РКП(б) за март — апрель 1921 г. подготовленный для ЦК партии».213 Будем опираться в основном на его труды. Но надо сделать небольшой комментарий к трактовке явления «красный бандитизм» А.Г. Тепляковом — он, на мой взгляд, сделал ошибочные утверждения общего характера:

— Бессудные расправы (в частности, красный бандитизм) не могут возникнуть ни стихийно, ни на классовой почве, тем более, что они «обрушивались не только на “гадов”, но и на чекистов». Посмотрите сегодня на «Правый сектор» или на ряженых «бандеровцев» — они возникли не стихийно и не в ходе классовой борьбы.