19 лет

Когда разгребли опилки, обнаружили, что мягкие места на Белянове были обрезаны. А за печью нашли кусок толстой проволоки с загнутым концом. На ней Петухов жарил шашлык из своего сменщика. Боже, до чего мы дожили, что произошло с людьми?! Да и люди ли это?.. Петухова забрали в центральный изолятор. Он ничего не отрицал, признался, что давно хотел отомстить Белянову — гнал его от столовки, а сам был сытый. Дали Петухову десять лет «с поглощением неотбытого срока». Фактически он потерял лишь один уже отбытый год. Почему бы не убивать после такого наказания один одного на шашлыки?

Спустя месяц напротив вахты остановилась молодая женщина в ловко сидящей шинельке с лейтенантскими погонами, в хромовых сапожках и беретике со звездочкой. От станции она шла пешком с тяжёлым чемоданом. Завернула в открытую инструменталку и начала допытываться у пилоправов, не знают ли они её брата, те отворачивались, глядели под ноги и отвечали, что нет, не слыхали о таком.

Рядом с инструменталкой был ларек для вольных. Сюда подошли за хлебом жены стрелков. Увидели молодичку в военном, заговорили, принялись расспрашивать, как там дела на фронте, скоро ли добьём немца и вообще что слыхать на воле и к кому приехала, не к мужу ли. «Нет, к брату. Он отважно воевал, был награжден, но какой-то стукач загнал его за эту проволоку. Может, слыхали,— Федя Белянов?» Женщины смолкли, а самая болтливая всплеснула руками и заойкала: «Опоздала, миленькая…» В это время с вахты вышел начальник, фронтовичка — к нему, представилась по всей форме, подала разрешение на личное свидание с братом. Начальник долго вчитывался в узенькую бумажку, кусал губы, наконец пробормотал: «Нету на лагпункте вашего брата. Отправили его по спецнаряду, а во втором отделе не успели, видать, отметить. Извините, тороплюсь…» И побежал к казарме вооруженной охраны. А та языкастая баба не утерпела и выложила всю правду о гибели брата. Женщина захлебнулась слезами, зашлась истеричным криком, кляла всех и всё на свете: «Звери, звери! Это вас надо держать за колючей проволокой вместо честных людей! Фашистская пуля обминула моего братика, так тут полицаи доконали!»

Женщины утешали её, уговаривали как умели, приглашали к себе. Но разве можно утешить в подобном горе? Начальник велел отвезти сестру Белянова на своем жеребце на станцию, а сам так и не отважился выйти к ней.

ТРИ ПОЛКОВНИКА И ВЗВОД БАПТИСТОВ

Чего только не было на третьем лагпункте! Кроме цехов ширпотреба и швейной фабрики был довольно крупный кирпичный завод, подсобное хозяйство с теплицей и парниками, картофельным и капустным полем, конбаза, а за нею кожевенный завод. Осужденный на восемь лет за убийство жены (за анекдот давали десять), высокий, подтянутый и симпатичный Дмитрий Белокопытов выделывал хром и шевро на пальто для начальников и их жён. Обшивали лучшие ленинградские мастера Саша Крылов и Вася Ромашкин. Рядом с кожевенной мастерской была единственная в лагере ветеринарная лечебница и биологическая лаборатория. Их возглавлял мой однокамерник по могилевской тюрьме, бывший доцент Витебского ветинститута Михаил Васильевич Капитанаки. Тогда в камере все повторяли его стишок: «Паечка, паечка, как же ты мила, паечка, паечка, как же ты мала!»

После многих лет разлуки мы встречались с Мишей как братья и особенно часто, когда я получил пропуск. В лабораторию привозили на анализы потроха, мясо выбракованных лошадей и коров. После исследований Капитанаки варил их, делал котлеты, часто делился и со мною.

На полевые работы, на конбазу и в кирпичный цех требовались люди, каждый день выгружали «метраж» и загружали вагоны продукцией фабрики — здесь тоже не хватало рук.

К весне с небольшим этапом прибыли три полковника — бывший начальник отдела бронетанкового управления Генштаба Иосиф Александрович Матуль, полковник химических войск Герман Петрович Артемьев и инженер-полковник Георгий Иванович Гускин. Участник Гражданской войны Матуль донашивал вылинявшую гимнастерку с темными следами содранных орденов. Высокий, статный, со светлыми усиками на выразительном широком лице, он привлекал к себе сдержанностью и истинной интеллигентностью. Гускина послали на ширпотреб что-то строить, химика Артемьева — варить из копыт столярный клей.