13 мертвецов

В дежурке уже вовсю празднуют. От Глиста коньяком несет сильнее, чем обычно, – куревом, Худой в своем кабинете тоже чем-то булькает. День хоть и противный, но спокойный, даром что праздник. Саня заходит в соцсеть, поздравляет пацанов, отбивая вялые подколы, а потом, озаренный вдохновением, пишет длинную простыню бывшей, в красках живописуя, какая она мразь и шалава. Одно нажатие пальцем – и сообщение отправлено, отличное такое сообщение, с пожеланием сдохнуть в конце. Ну и последний штрих – черный список, чтобы не ответила, не дай бог.

Время тянется спокойно, и на обед Санек позволяет себе хлопнуть долгожданную рюмашку, хрустит соленым огурчиком. От нечего делать включает древний приемник, ловит волну, но первый же новостной канал гонит чернуху – землетрясение где-то в Китае сменяется массовой бойней в супермаркете в Штатах. Саня убавляет звук, Полуян протестует, но больше для вида – от выпитого он уже ленив и почти благостен.

– Пипец там сейчас, в Пендосии. – Он со вкусом затягивается прямо на рабочем месте; редкая роскошь. – Не завидую я местным копам, праздник на носу – и тут такой геморрой.

– Ты про геморрой-то потише, – одергивает Санек, и оба смеются вполголоса. Но Худоногов их явно не слышит, похоже, распивает уже не один.

Вечер входит в свои права, и сотрудники покидают отделение. Старшего следователя, судя по обрывкам разговоров, ждет как раз-таки сауна, и Саня мысленно желает ему внезапной импотенции. По темнеющему стеклу сбегают капли дождя.

Незадолго до полуночи их остается четверо: к дежурящим присоединяется младший следак Кириенко, давний полуяновский кореш. На взгляд Сани, он – тот еще мудак, зато раскрываемость его «молитвами» растет как на дрожжах. Похоже, и Глист дружит с ним не просто так, мечтает вовремя примазаться к успеху.

Кириенко сноровисто расставляет стаканы и водружает посреди стола пузатую бутыль шампанского. Майор Худоногов на правах старшего разливает. Саня чокается со следаком и на миг задумывается – может, с Глиста в кои-то веки стоит взять пример?

– Как там дело Павлова, Киря? – Хрустит нарезанным лучком Полуян. – Все упорствует, педофил проклятый?

– Есть немного. – Следак усмехается, опрокидывает стопку. – Ну, тут и без него разберутся. Партия сказала «надо»…

Они хохочут, майор Худоногов усмехается в густые усы, а Саня вспоминает, что бизнесмен Павлов просто очень мешал кому-то позначительнее – а теперь работает боксерской грушей в СИЗО. Он смотрит на лицо Кириенко – самое обычное; остальная внешность ничем, кроме бритой наголо макушки, не примечательна… Нашел педофила, отца четверых детей… Но, в конце концов, ему-то какое дело?

Они пьют, травят сортирные анекдоты, треплются ни о чем, вдали периодически шмаляют петарды, которым уж точно плевать на погоду, а телефон не разрывается от звонков, да и где ему, когда Худой уже успел перемигнуться с Глистом и трубка заняла свое место на столе, обрекая звонящих на вечное «занято». Неплохо придумано, и ведь не подкопаешься.

– Это мы еще хорошо сидим, – сообщает Кириенко. – Мне вон час назад кореш со скорой звонил, только с вызова…

Саня, не вслушиваясь особо, тянется за новой стопкой. Настроение все-таки паршивое, не до чужих проблем. Хотя, конечно, лучше уж в тепле сидеть, чем по вызовам мотаться, тем более в такую срань.

– Там, короче, девка на тачке в столб влетела, – рассказывает следак. – Машина – всмятку, девка – головой в стекло, осколок – по горлу… Ну и, с вещами на выход, как говорится, – он хохочет, ковыряя в зубах. – Мамаша с ней еще была, та вроде в коме, но, скорей всего, надолго не задержится.

Майор Худоногов философски хмыкает, ерзая на стуле. Кроме своего зада, все ему фиолетово. Полуян с азартом требует подробностей.

– Да потом, после курантов, перезвоню, – обещает Кириенко. – Самому интересно. Да, баба эта еще и на «субару» летела, – он со вкусом матерится. – Насосать насосала на тачку, а водить за нее дядя будет, что ли?

Саня застывает с рюмкой у рта. Машка… Машка приобрела «субару». Как раз незадолго до разрыва. Больше года копила. Он еще бесился, что так и не сдал на права, даже с третьей попытки, а она… Еще говорила, счастливая, как в Новый год повезет мать по магазинам…

Саня лихорадочно заходит в диалоги соцсетей. Его сообщение прочитано. Она была онлайн три часа назад.

«Твою мать…»

Но додумать мешает резкий стук в окно.

Гражданка Зосимова И. П. медленно шагнула через порог. Ее нескладная фигура словно бы вытянулась, черные от крови волосы завесили лицо. В крови были и ее руки, тонкие скрюченные руки с растопыренными пальцами-щупальцами. Теперь от мертвой училки и разило не горем, а кровью.

Оперуполномоченный Русанов выставил вперед свои руки; сильные руки, не раз бросавшие через бедро партнеров по спаррингу, без устали молотившие грушу и подтягивавшиеся на перекладине турника; крепкие руки, уже успевшие обезоружить пару грабителей, нокаутировать пару нарков и избить одного ботана за косой взгляд – но это давно, еще в студенческие годы, да и пьян он был тогда. Теперь же эти руки дрожали, тряслись.