100 лет без любви

– А кто тебе сказал, что она жертва? И почему ты думаешь, что только там она сможет обрести счастье? Теперь это ее мир! – раскинула Пелагея руки в стороны, и в этот момент небо прорезала яркая вспышка молнии. А следом раздался оглушающий гром.

– Да потому, что сердце ее все еще бьется там! Потому что там остались люди, которые ей дороги, как и она им! Ты же пытаешься разрушить не только ее жизнь!

Захар почувствовал, как злоба и бессилие душат его. Перед ним стояло бездушное существо, до разума которого никак не получалось достучаться. Все его доводы вызвали, разве что, смех у Пелагеи. И этот смех ослабил ее бдительность.

Воспользовавшись моментом, пока колдунья хохотала, Захар попытался снова бежать. Но к собственному ужасу не смог сделать и шага.

– Отпусти меня, – принялась вырываться Женя. – Она может убить тебя, а я этого не хочу.

– Как и тебя! – сжал ее Захар только сильнее.

– Я тут живу, – тихо промолвила она, приблизив губы к самому его уху. – А если она убьет тебя, то и тут я не смогу жить дальше…

Нет! Не так должно все закончиться! Где же вы – Тристан и Марина? Отчего не приходите на помощь, когда так нужны ему? Но где-то в глубине души крепло понимание, что и тут не обошлось без колдовского вмешательства. Пелагея заранее позаботилась, чтобы помощники Захара сегодня спали как младенцы.

– Не хочешь по-хорошему, дурень, будет по-плохому! – со все возрастающей угрозой в голосе проговорила Пелагея.

И несмотря на то, что слова ее заглушали гром с неба и вой ветра, Захар отчетливо расслышал каждое.

Пелагея склонила голову и смотрела на него исподлобья. Взгляд ее становился все злее и ярче. Раскинув руки в стороны, она скрючила пальцы на манер когтей хищника. И непонятные слуху заклинания полились из ее уст.

Руки Захара безвольно опали, но Женя не перестала обнимать его за шею, судорожно повторяя: «Нет! Нет!..»

– Отойди от него, Евгения! – приказала Пелагея.

Руки той разжались, как и у Захара до того. Огромные и полные слез глаза смотрели на него с мольбой. А губы только и смогли прошептать: «Прощай!» Захар все видел, слышал и чувствовал, но ни ответить, ни пошевелиться не получалось. Тоска разрывала душу, когда Женя отвернулась от него и побрела прочь. Знал он точно, что не сама она это делает, а злая сила Пелагее заставляет, подчиняет себе. Но остановить ее не мог.

– Знаешь, почему я тебя сейчас оставлю в живых? – вкрадчиво проговорила Пелагея. – Потому что, убей я тебя, она мне этого не простит никогда, – тряхнула она головой в сторону все удаляющейся от них Жени. – Заставить забыть ее и это я уже не смогу. И виноваты те, с кем ты сюда пришел! – зло выплюнула. – Но тебе будет очень больно, дорогой, – хищно улыбнулась она. – Так больно, как никогда еще не было. Эту боль ты запомнишь на всю жизнь. И пусть это станет тебе наукой, чтобы никогда более сюда не вздумал соваться! Впрочем, совсем скоро Евгения там… испустит дух, а тут – станет для тебя недосягаема, – рассмеялась Пелагея.

После она выкрикнула какое-то короткое заклинание, и Захар упал на землю. А потом все его тело словно окунули в огонь. Он закричал, не в силах сдерживаться. Боль была настолько сильной, что мольбы о смерти приходили в голову сами собой. И не желал он этой самой смерти, да только она сейчас казалась ему избавлением и утешением. Он кричал и кричал, но крики его тонули в подсвеченной рассветом ночи. Гром стих, а боль только усилилась.

Глава 8

Путь до дома показался Жене бесконечным. Ноги плохо подчинялись, но воля Пелагеи была сильнее ее. Приходилось идти вперед, хоть и всем сердцем она стремилась вернуться. Помочь тому, кто сейчас страдает от боли. Она не вспомнила пока еще Захара, но уже не сомневалась, что это ОН. Он пришел, чтобы спасти ее. А его дядя и тетя помогают. И пусть пока еще в голове все плохо укладывается, много Женя не понимала, потому что никак не могла вспомнить. Но как же она хотела куда-то вернуться. Об этом молило ее сердце, но разум пока еще молчал.

– Матушка!.. – взмолилась она.

Должно быть, странно выглядели они со стороны, если бы кто-то мог видеть их ночью. Женя шла впереди, а позади нее шествовала Пелагея – высокая, прямая и очень злая. Но деревня еще спала глубоко, и ни единой души, кроме них, на улице не было.

– Молчи, несчастная! Молчи и иди домой! – прошипела за ее спиной Пелагея и еще тише добавила: – Никому тебя не отдам!

Душа Жени обливалась горючими слезами, но ни пролить их из глаз, ни повернуть она не могла, как ни силилась.

На пороге дома получилось затормозить, но тут же ощутила увесистый тычок в спину. А ноги сами понесли ее к входу в подвал.

– Матушка, прошу!.. – предприняла Женя еще одну попытку разжалобить сердце колдуньи.

– Много я делала из того что ты просила? – рассмеялась Пелагея. – Не поняла еще, что всё и всегда будет по-моему?

Но ведь делала! Женя помнила и те поступки, которые можно было назвать даже добрыми. Что же с ней случилось сейчас? Почему от доброты не осталось и следа?