1 2

которые встретили путников возле городских ворот.

- Куда это вы направились, святой отец? И в сопровождении этих самых

подозрительных личностей? А мальчишку ведете куда? Мальчишкам строго

ведь наказано, после заката не попадаться на улицах?

Отец Петр поспешил в Вальду, которого крепко держал за плечо дюжий вояка.

Мальчик вяло отбрыкивался, пытаясь вырваться. Пастырь по одному легко

отогнул пальцы патрульного, пристально глядя тому в глаза, освободил

мальчика и отодвинул его за спину:

- Послушайте голос разума своего, или, если он слишком тих, тогда услышьте

меня. Вы знаете, что у каждой касты свое предназначение, только

свободнокровые вольны в выборе. Поэтому не мешайте нам, а мы не будем

навязывать вам свою волю, - говоря это, Сен-Назарет продолжал смотреть, не

мигая, в глаза собеседника, который начал пятиться назад, пока не укололся о

копье, которое держал в руках его собрат по оружию, стоящий позади. Лицо

патрульного прояснилось, словно вспомнил что-то, что давно пытался

вспомнить, да никак не удавалось:

- И, правда, братцы, пойдем отсюда. Пусть эти кровники творят свои дела, нам-

то, что до этого.

Сумерки уступили место ночи. Площадь была ярко освещена множеством

факелов, пламя которых раздували порывы холодного ветра, к ночи совсем

взбесившегося. Собралось немало народу, купеческая братия едва успевала

продавать закуски и напитки, это кастырям лучше не появляться на людях, а все

остальные – могли смело перемещаться по городу. Особым спросом

пользовалось все горячее. Дразнящий запах еще дымящихся пирожков

разносился повсюду. Из широченных термосов особой конструкции,

прилаженных за спиной у торговцев, текли реки кафэо, чаю, шоколаду, каких-то

неизвестных напитков, явно веселящего свойства. Толпа находилась уже в

изрядном подпитии. Из горожан были практически все мужчины и женщины,

только стражники оставались на посту, да совсем немощные старики и те, кому

меньше 20 лет, сидели по домам. Кастырей на площади, кроме Ди Астрани и

Сен-Назарета, не было. Они и не пытались затеряться, прошли сквозь толпу,

которая поспешно расступалась перед ними, словно перед больными дурной

болезнью. Кастыри встали впереди, на виду у всех. Вальд присел за отцом

Петром, спрятавшись под полами плаща. Остальные могли стоять открыто, а

мальчик – он бы слишком выделялся, даже закутанный.

Когда волнение толпы достигло апогея, на помост вышла правящая

троица. Все, как на подбор. Высокие, крепкие, мускулистые. На плечи каждого

– наброшен черный плащ с багровым подбоем. Волосы собраны в хвост, но уши

прикрыты ниспадающими черными локонами. Их появление было встречено

оглушительным ревом. Первым вышел чуть вперед тот, кто раньше звался фон

Реймером. Превращение пошло на пользу его внешности: накопленный за годы

правления жирок вновь стал внушительными мышцами, обрюзгшее лицо

подтянулось, глаза налились демонической силой, голос стал ниже и громче,

вкрадчивее, проникая в душу. Фон Реймер легко поклонился, вскинул руку

вверх, прося тишины:

- Братья и сестры! Мы снова рады видеть ваши лица! Мы собрались здесь,

чтобы решить наиважнейший вопрос! Будем ли мы подчиняться блангоррским

святошам, которые зажрались там, на своих холмах, забывая о нуждах своего

народа. Тем, кто придумал касты, чтобы разъединить нас! Они скрывают то, что

нашли под своей разрушенной башней! Зачем нам это, зачем нам разделяться на

какие-то касты? Мы все равны, мы можем создать свое государство – Вольное

княжество Елянск! Впрочем, я не настаиваю на названии – вы можете выбрать

его сами!

И понес, понес в этом духе на битый час. Вызывая радостные крики, шумное

одобрение и бурные аплодисменты. Вальд сначала пытался вслушиваться,

потом потерял мысль и, пригревшись среди складок плаща, замечтался. Спать

совершенно не хотелось – зелье отца Петра оказалось очень качественным.

Вспоминались все его друзья, мамино лицо, блангоррский Ди Астрани.

Почувствовал, что на сердце легчает. Путешествие, что началось так весело,

именно сейчас перестало быть таковым, становясь мучительным и печальным.

Героический запал прошел, кровь остыла, и хотелось прямо сейчас сидеть с

мамой в уголочке, прижаться лбом к ее плечу и сидеть, не шевелясь, вдыхая ее

запах, такой родной. Вальд почувствовал, как его потихоньку дергают за

капюшон, поднял глаза и увидел отца Габриэля, который взглядом указывал на

помост. Мальчик вслушался – последний из ораторов, которого он знал, как

Айса, заканчивал свою пламенную речь, обещая золотые горы и процветание

всем, кто пойдет за ними. Последней фразой его был вопрос,

предназначавшийся для тех, кто еще мог здраво рассуждать, чтобы их тут и

обнаружить:

- Может быть, будут какие-то вопросы и пожелания? Господа, не стесняйтесь!