0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

Юно, услышавший это, кивнул. Оставалось только догадываться, с чем он согласился: со своим включением в число приличных людей или с тем, что он ничего «тако-о-ого» совершить не мог (а вот тут уже требовалось пояснение).

Потом Ючон, ни в чем не отказывавший себе во время еды, быстро куда-то ушел без объяснений. Джеджун напомнил о токсикозе, и Джунсу самого стошнило. Тот искренне верил, что это — из-за выпитого накануне. Хотя, разумеется, токсикоз передался ему воздушно-капельным путем. Джунсу тошнило от того, что его «любимый мальчик» через полгода должен был родить ребенка, а он, дурак, взял отцовство на себя. «Ох, что ж я маленький не сдох, — укорял себя Джунсу, сидя в общем туалете около унитаза (там, судя по оставленным на ободке следам, в основном справляли другую нужду, и от этого бедному таланту от ИЗО было еще противнее). — Хотя его изнасиловали… Вот гадом буду, если не подтвержу пьяное отцовство…»

— Ага, вот ты где, — констатировал Джеджун, искавший его по всем возможным местам. — Су, Ючон ведь просто стесняется… Он хотел быть для тебя альфой…

Джунсу решил не задавать вопросов, а вместо этого — просто пораскинуть мозгами. Омега — последняя буква греческого алфавита, и мужчины, присваивавшие себе ее, способны были рожать детей; альфа стояла в самом начале — скорее всего, так могли именовать себя настоящие самцы, вроде него самого. Оставался один вопрос: зачем омеге быть для альфы альфой? Впрочем, ответ на него давала вся современная культура с ее основополагающим понятием «самоидентификации». Если ты, в силу политико-экономических убеждений, чувствуешь себя северным корейцем — твое право рвануть к коммунистам, и лишь несовершенная международно-правовая система запрещает тебе, сыну накрашенного BB-кремом молодящегося чеболя, проповедовать возвышенные идеи Чучхе.

Джунсу северным корейцам не сочувствовал, но таковые имелись среди его родственников, и потому художник счел нужным ответить настолько толерантно, как мог:

— Да урод он, что с него взять.

Джеджун, как и предполагалось, взялся ругаться: если Джунсу хотел себе альфу или бету, то мог гулять восвояси и искать таковых, очень приятно или вообще духами пахнущих, а Джеджун имел твердое намерение довести Ючона до роддома. И если, простите, трезвый Джунсу не хочет признавать малыша Ючона своим, то потом Джеджун запишет его в семейном регистре как их общего — Джеджуна в качестве родившего и Ючона в качестве зачавшего, благо оба только «за», а в этом мире, может, и вопросов не зададут.

— Нет, это чмо будет мое! — взбесился Джунсу. — А то фиг ли я по этой шутке природы страдал полтора года?!

— «Чмо»? — взвился еще опаснее Джеджун. — То есть ребенок, рожденный жертвой изнасилования, — для тебя не человек?!

— Это сложный вопрос, — заметил Джунсу. — Ючон не хотел этого ребенка. Все, что произошло в его… ох, черт, чтоб меня на средневековой дыбе растащило!!! — в его утробе после изнасилования, было ему самому в тягость. Так что уродец, которого он выносит…

— Уже «уродец»?! — Джеджун был вне себя от ярости и даже толкнул Джунсу — тот поскользнулся на чужих грибках и снова поучил бы травму, если бы атаковавший друг не поймал его. — Он не так много и курит, чтобы здорового малыша не родить! Сам же знаешь, что многие артисты, даже принимая наркотики… Да плевать! Следить, чтобы он теперь заботился о маленьком — либо твоя задача, либо моя! Выбирай.

Джунсу хотелось быть с Ючоном. Но вот жить рядом с Ючоном, который, пересматривая в пятый раз «Ты прекрасен» или, чем черт не шутит, «Дикого ангела», блаженно гладит огромный круглый живот… (Лучше бы просто толстый стал килограмм под сто, ну?)

— А забирай, — решительно брякнул Джунсу. — Пока он не родит. Ну честно, Дже, вот когда месяц восьмой будет… Не в обиду тебе будет сказано, но пакость ведь…

— В смысле — рожать не от мужа? — придумал Джеджун. Его глаза, большие и чистые, налились кристально-трогательными слезами. — Да я же не хотел их беспокоить… Хотел, как говорится, для себя… От любимого… Зачем ты мне опять это в вину ставишь?..

— Я тебя ни в чем не… — Дальше смысла говорить об изменах не было: Джунсу поглотило пламя. Следующим, что он увидел, был обеспокоенный Ючон, который тряс его за плечи и кричал:

— Су, мать твою, ты как?! Прости кретина, не сообразил… Ну Су!!!

====== Глава 4 ======

Ранее той же ночью

Юно долго познавал радости душа: регулировал температуру и напор воды, несколько раз помыл волосы и с удовольствием вдыхал запах шампуня, открыв «Прелесть био» с экстрактом крапивы. Когда ему это все-таки надоело, он вышел, вытерся полотенцем и снова облачился в свой костюм стиля «я у Наполеона генерал», не забыв пристегнуть шпагу. В таком виде, довольный и благоухающий химическими заменителями даров природы, Юно вернулся в номер. Чанмина, естественно, там не оказалось: он находился на улице.