04.1912

— На что?..

Джо лениво протянул:

— Даже не знаю, например, ты могла бы поболтать со стариной Оскаром: надо его только подкараулить…

— У Оскара могут возникнуть большие неприятности, — тут же сказала Лиззи.

— Или мы могли бы попробовать проведать радистов: как залезть наверх, я знаю, но я не пробовал… вот тебе ещё предложение, к примеру.

— Нас сразу выгонят, — мрачно отчеканила Лиззи.

— Или мы могли бы подразнить этого дурацкого американского клерка, которому мы так не нравимся. Интересно, он всё-таки оторвёт зад от стула, если его разозлить по-настоящему?

Лиззи культурно прикрыла рот рукой, но зевнула совсем не культурно: громко и протяжно.

— Ску-учно, — вынесла она вердикт.

— А канаты?

— И канаты надоели, что в них особенного? К тому же, это тоже очень опасно. Сами мы не сорвёмся, но если нас кто-нибудь увидит? Не хотелось бы, чтобы это произошло.

— Нам вовсе не нужно висеть на канатах с утра и до ночи, — пожал плечами Джо, — как насчёт того, чтобы прогуляться по палубам как настоящие леди и джентльмен, а?

Лиззи помедлила. Она обвела Джо критическим пристальным взглядом и, наконец, вынесла свой вердикт:

— Не получится.

— Это почему?

— Потому что ты ни капли не похож на джентльмена, — Лиззи развела руками, — у тебя нет ни манер, ни одежды по статусу.

— Можно подумать, что все те, кому охота называть себя джентльменами, такие благовоспитанные и порядочные, — процедил Джо и круто повернулся к Лиззи спиной. — Но ты права, подходящей одежды у меня действительно нет. Разве что если сбросить куртку…

Лиззи снова осмотрела Джо с беспощадной суровостью инквизитора. Наконец, она отрицательно покачала головой и поцокала языком.

— Даже так не похож, — заключила она, — у тебя штаны потёртые и висят. Джентльмены, если они и вправду считают себя таковыми, никогда не надевают одни и те же брюки каждый день, вот они и не провисают.

— Понимаешь ли, штанов у меня в гардеробе — всего четыре, чтоб ты понимала, — энергично пояснил Джо и показал Лиззи четыре растопыренных пальца, — двое летних, и зимних столько же. Одни — на мне, другие сушатся после стирки. Тут особенно не пошикуешь!

— Вот поэтому ты и не джентльмен, — заключила Лиззи с каким-то мрачным торжеством и задумчиво почесала подбородок. — Но знаешь, на самом деле, у меня есть идея, как можно тебе помочь.

— И какая?

Лиззи хитро покачала головой.

— А вот об этом, — сказала она, — я предпочту умолчать!

* * *

Джордж Юджин Флэнаган был мальчик порывистый, импульсивный и стремительный. В словах он не расходился с делом, но весьма прискорбно было то, что дела эти обычно совершались в порыве чувств. Управлять собой Джорджу лишь предстояло научиться, и эта наука давалась ему даже хуже, чем все прочие, каким его с ошеломляющим упорством старался обучить отец.

О Джордже мистер Флэнаган-старший с гордостью говорил: «Юноша-ураган!»

И Джордж действительно был ураганом: в порыве стремительных действий он приносил разрушительный вред не только многим окружающим, но, бывало, и самому себе.

Именно так и произошло утром тринадцатого апреля тысяча девятьсот двенадцатого года, когда молодой мистер Флэнаган умудрился посадить пятно на лучшую из своих накрахмаленных рубашек. Таких рубашек у Джорджа был полный чемодан, и он мог бы беспрепятственно заменить одну другой, если бы именно эта, испорченная, рубашка, как назло, не оказалась особенной. Рубашка была богатая: из прочной ткани, сияющая белизной, с роскошными манжетами и изящной формы воротничком — именно такие сейчас носили щеголи.

Юный мистер Флэнаган не поклонялся моде и к одежде относился практично. Ему важно было выглядеть как джентльмен — и не стараться обогнать всех прочих. Однако модой интересовалась миссис Флэнаган, и она настаивала на том, чтобы к сегодняшнему ужину Джордж явился именно в той самой модной рубашке со стоячим воротничком и роскошными манжетами. Джордж исполнил бы просьбу матери — с ворчанием и вздохами, однако, — если бы на его пути не оказалось неожиданное препятствие.

Рубашка была испачкана.

Всю её белую грудь, переднюю часть прекрасного воротничка и даже одну манжету заливал сок. Освежающий прохладный сок тёмно-оранжевыми пятнами изъел, погубил сверкающую чистоту новомодной рубашки и привёл Джорджа в ужас.

— Мисс Джеймс! — с этим призывом он устремился на поиски.