04.1912

Шло время. Миссис Дойл давно отвыкла надеяться и верить во что-то лучшее. Семейство медленно опускалось на дно, и она могла это видеть, не напрягая своей проницательности. Не оставалось никаких сомнений, что рано или поздно мистера Дойла всё-таки настигнут и упекут в тюрьму кредиторы. Хотя он и был гулякой и разгильдяем, он немало денег давал семье, и миссис Дойл цепенела, представляя, что случится, когда мистера Дойла посадят в тюрьму. Сама она едва-едва смогла бы прокормить себя и детей, а ведь ещё им нужно было платить за кров. Они жили в захолустной квартирке, исконными обитателями которой были крысы да тараканы, и цена за эту квартирку, по мнению миссис Дойл, была варварски завышена. Ночами она крутилась без сна, а с раннего утра уходила на работу, что иссушала её тело, старила её прежде времени и гасила непокорное пламя в сердце. Всё чаще и чаще миссис Дойл думала о том, как славно было бы послушаться матушку и батюшку и дать красавчику Роберту Дойлу от ворот поворот, и как было бы замечательно, если бы она дала сыну булочника Стефенсона ещё один шанс после того, как тот попытался увлечь её в кусты на прогулке. И в этих своих мыслях миссис Дойл не каялась даже перед богом. «Будь на моем месте даже сама Пречистая Дева, — крамольно думала миссис Дойл, — разве не выбрала бы она тогда сына булочника Стефенсона вместо Иосифа?»

Седьмого апреля тысяча девятьсот двенадцатого года миссис Дойл, как обычно, притащилась домой на опухших ногах. Открыла ей Бетти: чаще она работала на дому, обшивая всех, кто был согласен ей заплатить. Джо ещё не было видно. Миссис Дойл с порога спросила:

— Что есть?

— Только картошка, матушка, — сказала Бетти, — и ещё я припасла для тебя корочку хлеба.

Миссис Дойл приложила ладонь к урчащему животу.

— О, хлеб, — простонала она, — хлеб — это добро. Поставь-ка мне ужин, детка, а я вытяну свои усталые ноги.

— Да, матушка, — покорно ответила Бетти и пошла на кухоньку, где ютились на соседних тюфяках она с матушкой.

Миссис Дойл уже давно отказалась делить с супругом ложе: мистер Дойл оставался неутомим, как в юности, а миссис Дойл приходила в ужас, стоило ей помыслить об ещё одной беременности.

— А на завтра что-нибудь есть? — поинтересовалась она тусклым голосом.

— Только хлеб, матушка, и немного масла, — тут же ответила Бетти. — Джо обещал завтра что-нибудь купить, если заплатят…

— Заплатят ему, ну да! — разошлась миссис Дойл и ударила кулаком по столу. — Этот вонючка-скупердяй Сайкс никому нормально не платит!

— Ну… — Бетти попыталась улыбнуться, — или папа что-нибудь принесёт…

Миссис Дойл и тут осталась себе верна.

— Молись, чтобы он не принёс нам новых кредиторов, сохрани господь его грешную душу!

Бетти не нашлась, что ответить, и замолчала. В свои одиннадцать, как считала миссис Дойл, она была куда умнее половозрелой девицы Энн, о которой совсем не хотелось вспоминать, ибо миссис Дойл не знала, жива та или нет.

В тишине, столь редкой в их тесной квартирке, миссис Дойл с аппетитом умяла картошку и под грустным взглядом Бетти отведала немного хлеба. Бетти поглаживала урчащий живот и терпеливо молчала: в семье главными кормильцами были миссис Дойл и беспутный мистер Дойл, поэтому им всегда доставалось всё самое лучшее. Когда миссис Дойл уже заканчивала нехитрую трапезу, в квартирку кто-то вошёл.

— Наконец-то, Джо! — радостно воскликнула Бетти и приподнялась, отложив шитьё. — Мы так давно…

Но в кухню вошёл совсем не Джо, а мистер Дойл. Мистер Дойл, хоть ему уже и перевалило за сорок, а полная лишений и превратностей жизнь не придала блеска холености, оставался в некоем роде очаровательным. Мистер Дойл где-то достал себе приличный пиджак и чемоданчик, и от него так несло пивом, что Бетти закашлялась. Мистер Дойл радостно улыбнулся и похлопал жену по плечу.

— Дорогая! — он смачно поцеловал миссис Дойл в щёку, чего не делал уже лет десять, и миссис Дойл сморщилась. — Славная крошка Бетти! Мечи на стол всё, чего найдёшь съестного!

— Да, папа, — покорно сказала Бетти и поднялась со стула, но миссис Дойл так грянула кружкой по столу, что девочка замерла.

— Перебьётся! — рыкнула она и злобно воззрилась на мистера Дойла. — Отчего от тебя так разит пивом, муженёк, а? Или ты совсем позабыл, что твои дети голодают?

Мистер Дойл счастливо икнул и развалился на стуле. Выражение лица у него было блаженно-туповатое, и в это мгновение он менее всего был расположен думать о нужде и голоде.

— Дорога-ая, — гнусаво протянул он и попытался забросить руку на талию миссис Дойл, — все наши беды позади! Господь Бог услышал наши молитвы!

— Если ты кому и молился, то только чёрту: больше ведь тебя никто не услышит! — разгневанно закричала миссис Дойл и вскочила со стула. — Откуда пиджак? Где напился?!

— Дорога-ая, — знай тянул своё мистер Дойл, — если есть у него такое право, может ведь порядочный мужчина наклюкаться со счастья, правда?