Звездопад

Медленно катится арба по изъезженной, усыпанной камнями дороге, и рядом, держась за поручень, шагает Лукана.

Что?.. Ах! Шагаешь как ни в чем не бывало… Будто бы пожалел женщину и здесь, посреди дороги не позволил себе ничего. А в лесу ни совести с тебя никто не спросит, ни чести, ни человек тебя не увидит, ни бог. Или грех, совершенный в лесу, не грех?

А вот и лес уже близко… Что же тебе там помешает. Делай что хочешь… останови арбу под деревом, и всю ночь Даро должна будет умолять тебя: отпусти, ради бога, отпусти домой… Я завтра буду твоя и послезавтра… Только свекра не своди с ума, он ведь ждет…

Поначалу ты даже не станешь слушать. Поначалу впустую она будет шептать. Потом ты не поверишь и заставишь ее поклясться. И она поклянется, что будет вечером ждать тебя в лесу.

А что ей останется делать? Разве может она изменить клятве? Или разве ты отстанешь от нее так легко?..

Не надо, Лукана, не задерживай ее так долго. Ты не знаешь, какой у нее свекор. Ты не знаешь, что значит попасть на язык всей деревне. Поверь ей, Лукана. Даро не станет обманывать. Она придет, обязательно придет… Как только стемнеет, она будет на месте, как только уснет свекор. Все дела закончит пораньше, успеет все, с десятидневной работой справится за день и придет. И послезавтра придет, и потом… Только сейчас не задерживай ее слишком… Ну что в самом деле, человек же ты, что за чудище сидит в тебе ненасытное!..

Арба уже катится в густом дубовом лесу, и рядом, взявшись за поручень, шагает Лукана, сопит, вздыхает. Наверное, выжидает удобного места.

Лукана, отпусти на время. У нее семья, свекор… и совесть ее грызет. Женщина не может, как ты, махнуть на все рукой. Ты, Лукана, мужчина, ни жены, у тебя, ни детей. Тебе и слова никто не скажет.

Лукана!

Лукана, смотри, чтоб не сорвалось нигде у тебя с языка, не сболтни где-нибудь об этом… Лучше уж своею рукой убей ее.

Не только ни слова, ты должен дальше держаться от нее после этой ночи. Мужчина должен беречь имя женщины, как веко глаз бережет… как веко глаз бережет, слышишь ты, мерин…

И в этом лесу лучше не оставаться долго.

Потом… Потом Даро сама придет в этот лес, знаешь, туда, где густой кустарник. Там в одном месте, в самой чаще, крохотная полянка, вся усыпанная старой, опавшей листвой…

Ты думал, ближе сюда? Там, где разрослась ежевика и скрыла лужайку от человеческих глаз?

Там высокая и густая трава — это верно. Но трава хуже, Лукана… ты же мерин, ты дерево сомнешь, не то что траву.

А на другой день пройдет там кто-нибудь. То место близко от села, так обязательно пройдет кто-нибудь, и выдаст нас смятая трава. Нет, Лукана, послушай меня. Там лучше… там гуще лес, вокруг кусты и ни одной травинки. Там даже раз в год никто не пройдет. Правда, далековато, зато нас никто не услышит. Будешь же ты говорить что-нибудь, не станешь же молчать, как немой, как сейчас молчишь.

Левое колесо наехало на пень, медленно взобралось на него. Арба накренилась, колесо соскочило с пня…

— Лукана! — вырвалось у Даро.

Лукана скручивал самокрутку. Сперва не ответил, смочил языком бумагу, слепил, сунул в рот, потом зажег спичку, глубоко затянулся и спросил:

— Что случилось, того? Думала: опрокинется? Я-то здесь для чего…

— Да, на тебя… — Вдова некоторое время безмолвно шевелила губами и наконец решилась — На тебя я надеюсь, Лукана.

Лукана выпустил длинную, белесую струйку дыма.

— Ну и не бойся.

Нет, Даро не боится тебя. Сейчас ей нечего бояться. Там, у моста, она боялась. Там нельзя было… ведь нельзя было, Лукана, согласись…

Арба медленно катилась вдоль неровной дороги. Колеса со скрипом взбирались на пни, на камни, перекатывались через крепкие корни деревьев, падали оттуда, проваливались в рытвины, колдобины и медленно катились дальше.

Лукана широко шагал рядом и пускал струйки крепкого махорочного дыма.

Кончился лес.

…Лукана! Кончился лес, Лукана! О чем ты думаешь!.. Вот уже первые окна светятся…

Село началось.

…Чего же ты медлил, мерин ты эдакий. Сейчас, уж коли люди ничего не узнают, собаки увидят, прикорнувшие на деревьях куры встрепенутся. Что ты наделал, Лукана! Что за черт сковал тебе руки! Ну, куда ты здесь спрячешься от людей?

Арба заскрежетала по камням.

Залаяли собаки.

Лукана выкурил самокрутку. Оттянув локти, заложил хворостину за спину.

Лукана! Что же ты!.. Смеешься над ней? Будто не хотел насильно, оттого и не тронул ее…

Ты ведь знаешь, что она ни слова не сказала бы тебе… ты это хорошо знаешь. Она и сейчас не издаст ни звука, будет молчать, как рыба…

Лукана, смотри: вот дом!

Ее дом! Что ты делаешь? Как ты смеешь, чумной! Вдову у ее калитки хочешь опозорить! Вся бесконечная дорога, вся ночь была в твоих руках. Зачем ты так?..

Арба остановилась у калитки.

…Ну вот, Лукана, стала арба… Дождался-таки наконец. Вспрыгнешь на арбу, сграбастаешь ее…

В бога ты не веришь… нет для тебя ничего святого! Здесь, в тридцати шагах, спит ее свекор…

— Ты что, не сойдешь, того?

…Она сойдет, сойдет, Лукана. Куда же ей еще деваться. Вот встанет и шагнет… Ты протянешь к ней руки, будто хочешь помочь, но не дашь ей ступить на землю…