Звездный час

– Почему же куда хочет? – возразила Зинаида. – Ему как раз выходить на какую-то операцию, вот мы и решили, что будет лучше, если он вас захватит.

– На какую еще операцию? – удивилась Лиза.

– Вы все проспали, – разъяснила Зинаида. – Тут войну объявили. Выступал по радио Скрябин, сказал – мол, с семнадцати ноль-ноль Россия считает себя в состоянии войны с Германией…

– Как войну?! – Лиза чуть не подскочила. Она поняла, что и в этот раз, несмотря на пророчества Бондаренко, по глупой привычке надеялась, что до войны дело не дойдет – погрозят кулаками, обменяются нотами протеста, а потом все как-нибудь само собой рассосется до следующего инцидента. Не объявляли же войну японцам после Хасана, хотя там бои тянулись чуть ли не месяц…

– А что ж вы думаете? – усмехнулась Зинаида. – И без того все уверены, что немцы хотели похитить президента с его дачи в Форосе – даром что он там с прошлого года не был… Наши части уже границу перешли. И взрыв ночной тоже на немцев свалили – мол, те хотели по Севастополю долбануть новой супербомбой, да промахнулись… Да что это вы так расстроились? Ясно же было, к чему дело идет!

Лиза почти не слышала Зинаидиных объяснений. Ее сознание жгли слова, услышанные нынче на рассвете: «Могу вас поздравить: не каждому человеку удается в одиночку развязать войну!» Лизу душила мысль о том, что всему причиной она – девица Тургенева, в подрывных убеждениях не замеченная, к политике непричастная – просто песчинка под колесами истории, заставившая, однако, свернуть их на другую колею. Или в этом и состояла загробная месть Бондаренко, отравившего ее своим ядовитым знанием о добре и зле? Прав оказался старый дьявол, все предвидел наперед! И так ловко свалил на нее вину! Типичный бандитский прием – назначать стрелочником жертву, но все же… Лиза была готова поверить, что здесь и вправду есть ее доля вины, а причиной тому – проклятье, наложенное на нее рождением в день убийства австрийского эрцгерцога…

Зинаида кое-как убедила ее, что надо собираться. Пока Лиза, с трудом взяв себя в руки, пудрилась и причесывалась, выяснилось, что сопровождать ее будет уже знакомый ей Юра Бобринский, внебрачный сын Барсова, получивший фамилию от крестного, князя Бобринского. Зинаида объяснила, что отец взял его к себе на корабль проходить практику, хотя, конечно, все тщательно прикидывались, что знать не знают ни о каких родственных связях между юным гардемарином и командиром крейсера.

В углу гостиной угрюмо бормотало радио: «…Подверглись бомбардировке Киев, Минск, Севастополь, Одесса… Решительный отпор противнику оказал гарнизон Брест-Литовской крепости… Наши моторизованные части ведут наступление на Перемышль…» При появлении Лизы юный Бобринский, всем своим видом выражая готовность сдувать со своей будущей подопечной пылинки, трепетно прикоснулся к ее руке губами и спросил ломающимся баском:

– Вы готовы? Командир велел быть в Севастополе к десяти, – и, не в силах больше выдерживать деловой тон, пылко воскликнул: – Елизавета Дмитриевна, то, как с вами поступили, – это подлость! Подлость! Я это скажу любому и готов отвечать за свои слова!

– Спасибо, Юра, – чуть слышно ответила Лиза, у которой заныло в груди, едва она вспомнила, что ее разыскивают как предательницу. Да еще известия о войне… Пожалуй, лучше было бы вовсе не просыпаться! – А как мои родные? – спросила она. – О них что-нибудь известно?

Находившийся тут же Холмский сообщил:

– Все живы и здоровы. Вашего дядю нашли. Все они сейчас у Папахина. Короче, за ними есть кому присмотреть, можете ехать спокойно!

– Нет-нет! – моментально отрезала Лиза. – Все отменяется, я не еду!

– Да что же это такое! – изумился Холмский. – Вы меня своим упрямством с ума сведете!

– Я знаю, что все это значит! – заявила Лиза. – Их держат в заложниках! И если их отпустят, когда я прибуду в Особое отделение, – что ж, я готова сдаться!

– Елизавета Дмитриевна, да не валяйте же вы дурака! – устало сказал Холмский. – Если вас расстреляют как шпионку, станет ваш дядя делать новую бомбу для палачей его любимой племянницы? Не знаю, как он, а я бы не стал. Никто ваших родственников и пальцем не тронет, я вам гарантирую – особенно после того, как узнают, что вы уже вне пределов досягаемости!

– А что же немцы? – спросила Лиза, цепляясь за последнюю отговорку. – Вдруг мы нарвемся на засаду?

– Дорога свободна. Немцы расточились кто куда. Частью в горы ушли, частью сдались, некоторым удалось улететь с мыса Херсонес. Максимум, что вам грозит, – наши же патрули.

– Елизавета Дмитриевна, – торжественно заявил Юра. – Командир велел мне беречь вас как зеницу ока! Будьте уверены, я не позволю никому и пальцем до вас дотронуться!

– Да уж, молодой человек, это вам по силам! – усмехнулся Холмский. – Здорово деретесь, я полночи провел с пузырем для льда…

– Видите, Лизонька, в какие надежные руки я вас вверяю! – сказала Зинаида. – Что ж, присядем на дорожку, и с Богом!