Звезда и жернов

Рыцарь беззвучно подал какой-то, непонятный Рину знак, и в тоже мгновение пять стрел с лёгким шорохом вспороли лесную тишину. И не успели ещё прозвучать первые проклятия, как следующие пять стрел уже устремились вслед предыдущим. Но всадники уже опомнились от неожиданного нападения и, с диким гиканьем и ором, ринулись прямо на них. Но, прежде чем они преодолели половину пути, несколько их товарищей осталось лежать на земле.

— Ллой!!! — взревев так, что Рина аж подбросило вверх, Хайес вскочил и, словно пущенный из пращи камень, а ещё вернее — подобно бревну из баллисты, бросился на врага.

— Северяне! — успел удивиться Рин, распрямляясь, подобно дикой кошке, и, кидаясь вперёд, вслед за рыцарем.

— Йом раггису! — страшно закричали шоэны, выхватывая длинные, но тонкие клинки и взмывая в прыжке в воздух, подобно стайке диковенных птиц.

А Оссу Та, притаившись в кустах, пристально разглядывал противника, пытаясь определить, нет ли среди них чародеев.

— Шан дрог! — одними губами выругался он, торопливо складывая в причудливую фигуру пальцы на левой руке.

— Этама русгитэ! — отчётливо произнёс он, и один из всадников, что держался позади всех, тут же всплеснул руками и чуть было не свалился с лошади. Но, видимо, он позаботился на случай взнезапной атаки, ибо айвонец почувствовал весьма ощутимый магический щит.

— Ракама либуг вого ирм крирбу! — пальцы Оссу Та стремительно образовали новую фигуру: надо было успеть разрушить защиту, до того, как вражеский чародей завершит круговое движение рукой. Наверняка это было какое-нибудь охранное заклятие. Противник при этом яростно крутил во все стороны головой, пытяясь определить оттуда же по нему наносят невидимые удары. Круг был почти завершён, когда вдруг и сам колдун, и его конь, не успевший даже испуганно заржать, подёрнулись лёгкой дымкой, и тут же исчезли.

— Вадаку!^[25] — довольно свернул в кольцо губы Оссу Та и огляделся, собираясь теперь применить своё искусство к уже менее искушённому врагу. И тут же чуть было не упал на землю, оглушёный чьим-то мощным, но грубым заклинанием. В последнее мгновение он успел отклонить его в сторону, и там, куда пришёлся основной его удар, теперь лежали, переломаные пополам, несколько деревьев.

— Спижах вааагу и! — прошептал айвонец, поспешно перебегая на другое место и вытягиая в сторону нападавшего — дико раскрашенного, бородатого и коматого северянина — свою руку. Времени на достойное заклинание не было, потому как главным сейчас было — выиграть время.

В тот же миг бородатый чародей оказался на своём скакуне задом-наперёд, спиной к айвонцу.

— Кудудадуна ибе… — начал было Оссу Та, как вдруг, буквально затылком, почувствовал, что сейчас его пронзит чья-то ворожба.

— Хха! — выдохнул он, быстрее стрелы отскакивая в сторону и прячась за деревом. Это был первый чародей, который, видимо не без помощи своего товарища, вновь вернулся, избежав-таки гибели. Но он не успел правильно направить заклинание, что и спасло айвонца. Зато там, куда оно обрушилось во всей своей мощи, теперь образовалась широкая, пустая полоса пространства, котораямелко и часто дрожала, авсё что в ней находилось — несколько небольших деревьев, старая липа и часть зарослей кустарника возле неё, в которых до этого прятался Оссу Та — мигом исчезло.

И тут айвонец, прямо перед собой увидел ещё одного волшебника. Третьего!

«Да сколько же их!» — ужаснулся Оссу Та и стремительно развёл руки в стороны, пытаясь видеть одновременно всех трёх чародеев.

— Рурнг! Пэао! Зиорадд! Йора рэйби! — сыпал он одно за другим краткие формы заклятий, пытаясь, не столько искусством, сколь стремительностью, вызвать замешательсво у противника. И сам тут же содрогнулся от незамедлительных ответных ударов, таких же незначительных и поспешных, как и его.

Когда Хайес, подобно грому небесному, всеми своими мощью и гневом обрушился на первого противника, то тот, так и не успев взмахнуть мечём, уже оказался выбит из седла. Но не успело тело поверженного северянина коснуться земли, как рыцарь, даже не повернувшись к новому врагу, уже выдёргивал из него обагрённый кровью меч.

— Хэа! — не своим голосом заорал Рин, мчась позади Хайеса настречу первому своему сражению, которое тут же обрушилось на него, подобно яростной буре — столь же ошеломляющей, сколь и пугающе-прекрасной.

— Хэа! — клич ади Питри сам рвался из горла Рина, да столь мощно, что даже Хайес мог бы ему позавидовать, а уж его, в Имрии, мало кто мог перекричать.

— Хэа! — гремел в воздухе, пугая зверей и птиц на сотни ранов окрест, полный силы и необузданной ярости, клич древнего рода.