Зверолов

— Но… у нас на борту не поместится три тысячи человек.

— О, их там гораздо меньше… Пара десятков, быть может…

Спустя одиннадцать дней Троост снова сидел в кабинете председателя Госкомитета по делам звездных колоний. Но на сей раз на столе был не кофе, а препарированный образец довольно жуткой формы жизни. Совершенно мертвый — при всей своей любви к созданиям природы Троост не собирался привозить эту тварь на Землю живьем.

— Как, говорите, вы это называете? — медленно спросил Кахиашвилис.

— Я назвал это существо кордицепсом лорелейским, — ответил Троост. — По аналогии с земными кордицепсами. Хотя эти куда более продвинуты, должен заметить…

Кахиашвилис смерил серую субстанцию тяжелым взглядом. Ему все еще не верилось в историю Трооста. Все еще не верилось, что на Лорелее больше нет ни одного человека. То, что там есть — уже не люди, а кордицепсы.

Троост препарировал это фантастическое существо на протяжении всего пути домой. И хотя в его данных все еще зияли лакуны, он уже мог многое о нем рассказать. Зверолов вполне изучил механизм, который кордицепс использует, чтобы внедряться в жертву и подменять ее собой. Медленно-медленно врастать в нее, постепенно замещая все нервные клетки, полностью забирая контроль над организмом.

Кордицепс очень искусно мимикрировал под клетки носителя, так что тот не испытывал никаких странных или неприятных ощущений, и даже современное медицинское оборудование поначалу не замечало ничего подозрительного. Потом он прекращал маскироваться, но к этому времени носитель был уже под полным контролем и не реагировал на предупреждения медкапсулы. Или даже вовсе отключал ее.

После того как процесс заходил достаточно далеко, кордицепс начинал прорастать дальше. Он менял внешний облик носителя — делал его крепче, сильнее, жизнеспособнее… привлекательнее. Для чего это нужно, Троост не был полностью уверен, хотя и выдвинул парочку гипотез.

Изменения шли очень плавно и неторопливо, так что окружающие не замечали разницы. А если кто и замечал — ничего особенного не думал. Что странного, если твой сосед похудел, нарастил бицепсы или сделал пластическую операцию? А спустя какое-то время уже все лорелейцы были носителями этого отвратительного животного…

— Подождите-ка, — встрепенулся Кахиашвилис. — Животного?.. Вы ведь имеете в виду, что это туземцы, так? Разумные паразиты?

— Нет, — покачал головой Троост. — В том-то и дело, что кордицепсы — животные. Даже не животные, а… грибы. Совершенно неразумные.

— Но как же… как же так?.. Они ведь живут в домах, работают, разговаривают… Они голосовали за независимость своей планеты!

— Вы не играете в видеоигры? — ответил вопросом на вопрос Троост.

— Не увлекаюсь. А что?

— Во многих играх есть такое понятие, как «неигровой персонаж». В рамках своей программы они могут вполне успешно выдавать себя за разумных существ — хотя разума у них, поверьте, нет ни грамма. Симуляция жизни. Кордицепсы копируют поведение своих жертв полностью, вплоть до мельчайших повадок. Они говорят и действуют так, как говорили и действовали бы те, чьи тела они заняли, но при этом не понимают смысла своей речи и своих действий. Это просто сложная система рефлексов. Даже собака способна выучить энное количество команд и реагировать на них определенным образом. Пока кордицепсы «врастают» в своих жертв, они заучивают тысячи таких «команд». Полностью заместив нервную систему, они просто продолжают вести себя так, как вел себя носитель ранее. Однако они ограничены тем набором действий, реакций и реплик, которые «запомнили» в процессе «врастания». Именно так я обо всем и догадался — устроил нечто вроде теста Тьюринга и довольно быстро выяснил, что они совершенно не умеют действовать за пределами «программы».

— Хотите сказать, что это условные рефлексы заставили их стать сепаратистами? — усомнился Кахиашвилис.

— Детали биологического механизма нуждаются в уточнении, но я полагаю, что ими управлял инстинкт. Тот же инстинкт, который велит кордицепсу становиться как можно более привлекательным для противоположного пола. Предполагаю, что, размножившись до определенного количества и избавившись от «неприсоединившихся», кордицепсы ищут для своего «роя» максимальное уединение.

— Но зачем?

— Это нужно им для успешного продолжения рода. Если бы Лорелее все-таки удалось получить независимость, они бы закрыли границы, отказались принимать у себя звездолеты, а потом…

— Что потом?

— Потом колония перестала бы существовать.

— Поясните.