Звери на улице

— Нет, мальчик, перебивать не надо. Машка — это она, и тут ошибки быть не может. Двое медвежат, и оба весёлые. Приметы сходятся. Один из них тот, о котором вы спрашиваете. Оба медвежонка были отправлены на проверку в звериную больницу, а оттуда — один в цирк, а другой в ГДР.

— В Германскую Демократическую Республику? — переспросил Слава. — Да?

— Да, — подтвердила Мария Петровна, сложила обе тетрадки и протянула Славе руку: — Приходите завтра. Я всё выясню и уже точно скажу вам. Вы не волнуйтесь: адрес вашего Миши мы обязательно установим. — Она улыбнулась. — До завтра.

Мишкины проказы

О том, что медвежонок попал в ГДР, Славик уже слышал. После Москвы Мишка попал на мельницу возле Валдая. Вот мельник и говорил, что медвежонка, кажется, увезли в Берлин. Но сказал об этом мельник кому-то в Валдае, этот «кто-то» передал Славиным друзьям, те рассказали Славе.

Разве при таких пересказах друг другу узнаешь точный адрес? Всё было приблизительно. А Славе хотелось узнать точно.

До чего же он любил своего медвежонка Мишку! Правда, медвежонок был не совсем его, а соседа из верхней квартиры. Но этого маленького зверя часто давали Славе поиграть. И Слава к Мишке в гости ходил, а потом даже ездил к нему в Валдай. Мишка этот такой ласковый был — жуть. Возьмёт его Слава на руки, — пушистый, шёрсткой мягонькой трётся, а потом всё лицо облизывает: целует, значит, по-медвежьему. И урчит при этом: «Урры, урры, урр!»

Это значит: нравится ему на руках сидеть и нежности разводить.

Забавный он был, Мишка, и игрун. И то, бывало, надоедал. Слава уроки делает, а медвежонок подкатывается, трётся о ногу, всё норовит носок ботинка зубами ухватить: зовёт, значит, по-своему, по-медвежьи — «Давай поиграем!»

А Славе не до игры. Он говорит:

— Отстань! Отвяжись!

Хотя мальчик редко Мишку прогонял. Бывало, конечно. Но чаще он рад был ему и даже из-за него одно время по немецкому несколько двоек схватил. Было такое, что скрывать. Если вы упрекнёте его за это, то потому только, что не имели дела с медвежонком. Мишка ведь был самым добрым существом на свете!

И ещё тот медвежонок был страшно любопытным. Он совал свой нос всюду, куда только мог забраться. А забирался он и на шкаф, и на вешалку, и на стол, и под стол. Шкодил, конечно. Но Слава его всё равно любил и прощал ему все проказы.

И вот теперь Слава думал о Берлине, даже во сне город этот видел и зоопарк. Раньше по немецкому у Славы случались двойки, а теперь одни только четвёрки, а то и полные пятёрки. С Мишкой-то там немцы по-немецки разговаривали. И Слава этот язык полюбил. Даже немка — до чего, кажется, сухая, слова лишнего не скажет — и то похвалила: «У нас Слава большие успехи делает. Я ему за это немецкий журнал принесла».

Шустрик

Журнал этот из ГДР Германской Демократической Республики, и в нём была такая викторина — вопросы разные, под названием «Города ГДР»:

В каком городе размещена знаменитая картинная галерея?

В каком городе ежегодно бывает Большая всемирная ярмарка?

В каком городе родился немецкий поэт Шиллер, композитор Лист и ещё многие писатели и композиторы?

В журнале все эти вопросы были напечатаны на одной странице и после каждого вопроса тянулись две строчки точечек. А внизу было напечатано мелкими такими буквами, что, кто правильно ответит на все вопросы, тот сможет участвовать в лотерее; выпадет счастливый номер — получай поездку в ГДР.

Сказать по правде, Слава не очень-то надеялся выиграть эту поездку. Но ему хотелось хотя бы помечтать об этом. Разве вы не любите мечтать о чём-нибудь, даже о недоступном?

Ведь вот, скажем, купив за 30 копеек билет лотереи, можно же надеяться выиграть «Москвич».

И вот уже эта машина стоит за вашим окном. Получайте ключи от дверцы и от зажигания, садитесь и поезжайте.

Славина мама такие мечты называла нереальными. Она вообще любила это слово: не-ре-аль-но.

«Ты, Слава, сделал уроки?» — «Я, мама, и так всё знаю. Если вызовут, отвечу». — «Нет, это нереально». Или: «Я, мамочка, раньше поиграю в футбол, а потом пойду в булочную». И опять: «Нереально — булочную закроют».

Так же мама спорила со Славой, когда он привел с улицы собачонку: «Это нереально, чтобы у нас в доме была собака. Кто будет за ней ухаживать?»

Но тогда Слава маму уговорил, и Шустрик у них чудесно прижился. Подумаешь, много работы — ухаживать за собакой. Одно только — гулять с ней. У Славы с мамой бывали даже споры: по вечерам, перед сном, мама хотела гулять с собакой и Слава хотел. Вот и получалось, что гуляли втроём.

Всё вполне реально. Иногда, правда, когда никого не бывало дома, Шустрик любил отдыхать на Славиной подушке. Застукать его на месте преступления никогда не удавалось, но выдавала вмятина на подушке. А так с ним всё получалось вполне реально.