Звери на улице

Вокруг торопливо проходили люди. У одних были бумажки, которые они читали на ходу. Эти шли как слепые. Другие размахивали папками или шли нахмурившись: глаза в пол. Нет, к ним Слава подойти не решался. Он выбрал толстячка и незаметно пристроился за ним. У человека были чёрные нарукавники и много ручек и карандашей в карманах, а лицо румяное и доброе, с отвислыми усами, какие раньше Слава видел только на картинках. Толстячок ходил от одного стола к другому и за всеми столами бумагами шуршал. Как-то раз он быстро так повернулся, и Слава от неожиданности ткнулся ему головой в живот.

— Тебе, мальчик, что? — Толстячок положил пухлую руку Славе на плечо, и Слава сразу же почувствовал тепло этой руки.

— Да я тут… насчёт медведя…

Толстяк чуть отошёл, посмотрел на Славу и при этом улыбнулся, отчего усы его разъехались по щекам.

— Невелик. Из пионерлагеря, что ли?.. Что ж вожатого не прислали? Да, молодёжь у нас пошла самостоятельная.

Говорил он это вроде бы и не Славе, а так просто — думал вслух. А потом крикнул куда-то в глубину комнаты:

— Мария Петровна, вот займитесь товарищем!

Слава обернулся и увидел Марию Петровну.

Она была помоложе Славиной мамы. А платье на ней было с кружевами, очень красивое. В другом месте Слава принял бы её за артистку. А вот ведь: Зооцентр.

Мария Петровна подошла к Славе и сказала:

— Пройдёмте, товарищ, — так, будто он и был пионервожатым или даже самим начальником пионерлагеря.

«Да, — подумал Слава, — со зверями дело имеют, а сами такие вежливые. Держись, Славка, не оскандалься».

А дальше разговор у него с ней получился, как у взрослого со взрослым. Мария Петровна не сюсюкала, как некоторые: «Тебе, деточка, этого не понять», «Вот так, значит, деточка», — а сразу по-деловому:

— У вас, товарищ, какой вопрос? Слушаю вас.

Ну, Слава сразу ей и выложил. Про то, как медвежонка из Валдая привезли, как он его у мельника видел и потом от валдайского жителя услышал, что медведя этого отправили в Зооцентр, а оттуда будто бы за границу — в ГДР.

Мария Петровна Славу ни разу не перебила, только так глазами, а иногда улыбкой вроде бы подтверждала, что понимает, и говорила ему: рассказывайте дальше.

«Вот бы все люди так слушали», — подумал Слава. Потому, наверно, он ни разу не сбился, ничего лишнего не сказал и гладко так всё объяснил, как, наверно, только учитель может объяснить.

Когда Слава кончил говорить, Мария Петровна спросила:

— У вас всё?

— Всё.

— Ну что ж, товарищ, сейчас поищем вашего Мишку. Ведь его и зовут Мишка?

— Точно.

— Тогда пройдёмте со мной сюда.

Она подошла к небольшой двери, но какой-то очень крепкой. Дверь эта производила впечатление такой, что и топором её не проломишь. Пока Мария Петровна доставала ключ и ворочала им в замке, Слава подумал:

«Неужели сейчас, вот прямо тут, в самом центре Москвы, где вокруг стучат на пишущих машинках, я его увижу — Мишку? А почему говорили, что его отправили в ГДР?»

Таинственная комната

У тяжёлой двери Слава прислушался. Нет, никакого рычания или возни он не услышал, а только почувствовал, как стучит его сердце.

Дверь открылась, и Слава увидел небольшую комнату, сплошь уставленную шкафами из ящиков. А посреди лесенка в виде буквы «Л», как в библиотеке.

Да, Мария Петровна всё увидела на Славином лице и всё поняла. И, наверное, решила: вот глупыш, вообразил, что в центре Москвы в учреждении держат всех медведей, которых отправили сюда за полгода или год. Взрослый бы, наверно, такое себе не представил. А этот мальчишка…

— Вы не удивляйтесь, — сказала Мария Петровна. — Многие удивляются, почему мы запираем эту комнату. Так тут ведь все паспорта хищников. Я ими ведаю. А если бы все сотрудники имели доступ к этим шкафам, могла бы получиться путаница. Садитесь. Сейчас я поищу…

Она говорила с ним и открывала ящик за ящиком, перебирая в них какие-то не то карточки, не то бумажки.

В тот день Слава узнал много неожиданного. Каждый зверь или даже птица, которая попала в Зооцентр, имеет свой паспорт. Есть там, конечно, графы — пол, год рождения и всякое такое, но есть там и особые приметы: перечень всех болезней, перенесённых владельцем паспорта, и даже справка о характере зверя.

Мария Петровна подошла к Славе с двумя небольшими тетрадками:

— Скажите, ваш Мишка был весёлым?

Слава вскочил:

— Да, Мария Петровна, очень. Он знаете что вытворял…

— И ничем не болел?

— Ничем.

— Ну, пойдёмте, товарищ.

Они вышли из паспортной комнаты, и теперь уже Слава смотрел на тетрадки. Мария Петровна зажала их под мышкой, пока запирала дверь. Он знал уже, что в одной из этих тетрадок всё-всё сказано про его весёлого Мишку: как живёт, что он делает и, главное, где живёт — в тетрадке должен быть его точный адрес.

— Так вот, — сказала Мария Петровна, положив перед собой обе тетради, — медвежат из Валдая, по кличке «Миша», было у нас двое. Два, так сказать, валдайца…

— Машка! — воскликнул Слава. — Вторая — это Машка.