Зверь и скрипка

Об остальном вы уже знаете.

Этим утром, 30 апреля князь снова увидел огненную надпись, пылавшую ещё ярче, чем прежде. В ярости он бросил волшебную книгу в пылающий камин. Она вспыхнула и пропала. А на стене появились огненные слова:

«БОЙСЯ СКРИПАЧА!»

Вольнор зарычал от злости и бессилья, стал носиться по замку, но где бы он не находился, на всех стенах, потолках, балках, сводах, ступенях и зеркалах вспыхивали огненные слова:

«БОЙСЯ СКРИПАЧА!»

Под конец ему стало казаться, что в этих словах — не предупреждение, а насмешка: «БОИШЬСЯ СКРИПАЧА?!»

«Надо побыстрее кончать с ним, — подумал Вольнор. — И тогда завтра наступит мой день, тогда я стану Князем Тьмы!.. Но как победить мальчишку, если и пуля его не берет?.. Заговоренный он, что ли?.. Но если не я его, то он — меня! О, будь проклято, это предсказанье! Оно не дает мне покоя уже столько лет! Оно мешает достичь вершин! Я, могущественный Маг — не могу победить жалкого человека!.. Я, умнейший из умных, не могу ничего придумать!.. Хотя, на выдумку был богат… Не силой, так хитростью!.. — и тут впервые за утро он довольно усмехнулся: — Конечно, хитростью! И теперь я знаю, как это сделать!..»

И уже в приподнятом настроении он принялся готовиться к Шабашу, насвистывая себе под нос арию Мефистофеля.

Первым делом князь вызвал из зеркала Белого и Черного и приказал им не спускать глаз с Антона, затем достал из сундука черную мантию, отороченную мехом козла, шлем с рогами и укрепил в центре его свечу из шмелиного воска.

Из самшитовой шкатулки, на крышке которой была вырезана восьмиугольная звезда, Вольнор извлек необходимые для Шабаша предметы: кубок, светильник, нож, меч и жезл. Последним был вытащен колдовской колокольчик, звон которого служил началом Вальпургиевой ночи.

И, наконец, из тайника в полу князь достал Книгу Церемоний, или Книгу Теней, в которой был список имен всех, кто участвовал в Шабаше — мертвых и живых. Сложив все это на столе своей тайной комнаты, он вышел в зал и хлопнул в ладоши.

И сразу же к нему слетелись полчища летучих мышей, сбежались стаи черных крыс, свора бездомных псов. Мыши сели на перила, а крысы и псы на ступени и, подняв вверх морды, завизжали и завыли жутким воем.

Вольнор щелкнул пальцами, и все они превратились в людей, в слуг Замка, которые каждый год перед Великим Праздником Тьмы приводили в порядок его обиталище.

Все подметалось, мылось, натиралось до блеска, снималась годовая паутина, пыль и грязь, во всех люстрах и светильниках зажигались свечи, замок преображался. Даже чьи-то забытые лица на старинных портретах отогревались и начинали страшно и безобразно улыбаться своими беззубыми ртами.

И не успели часы на каминной полке отбить четверть часа, как весь замок уже сверкал, готовый встретить гостей Великого Магистра.

Князь остался доволен, он благосклонно кивнул головой и вернул слугам их истинный облик.

Оставалось всего пол-часа до начала концерта, на который впервые его никто не пригласил. Но Вольнор на этот раз был выше обиды и гнева. Он верил, что сегодня наступит его Ночь, Вечная Ночь! Он сидел у пылающего камина, грея ледяные руки, и ждал лишь сигнала от своих самых верных слуг. Вот-вот должно было вспыхнуть зеркало… Вот-вот… Вот-вот…

Глава четырнадцатая

А между тем, на городской площади, ничего не подозревающие горожане выслушали речь бургомистра. Когда он закончил её словами: «Все лучшие музыканты мира приедут к нам, чтобы подарить свое искусство!», — вся площадь восторженно заулюлюкала, засвистела, захлопала!

— Ан-то-на! Скри-па-ча! — скандировали горожане.

И вот он вышел на помост — юный, красивый, со скрипкой в руках. Бургомистр сел на свое место, а Мария вжалась в сиденье. Она ждала этого момента весь день.

— Не волнуйся, — сказал ей отец.

Дочь не ответила, лишь улыбнулась в ответ одними уголками губ. Просидев день взаперти, ей все время хотелось услышать тогда его голос и голос его скрипки. Ах, эта волшебная скрипка — лакированная деревяшка с воловьими жилами! Легкая дощечка в руках музыканта! Что можешь ты, какой обладаешь властью на целым миром, когда пальцы твоего скрипача прикоснутся к натянутым нервам?! И Мария вспомнила одну простую песню:

Играй, вишневая, играй!
Кленовая, звучи!
Чтобы попасть мне утром в Рай
Страдаю я в ночи!..

И скрипка запела. Это была уже совсем иная мелодия, нигде и никем не услышанная. Она плакала, словно осень, усыпанная первым снегом, стонала колодезным журавлем по улетевшей стае, звала ушедших и молилась за нерожденных. Слепые прозревали, а старые молодели. Их спины становились как корабельные сосны. А время, прислушиваясь к скрипке, задержалось и повело их в неизведанные, ещё не прожитые годы!..

И тут в толпе Мария увидела Снегиря. Да, это был он — неуступчивый мальчишка. Он вел за руку седую женщину в цветной шали. По виду, это была цыганка. Он кого-то искал на трибунах. Мария помахала ему рукой, но Снегирь не заметил её.