Зубы Дракона

— Это всего лишь восемьсот долларов, а он говорит, что у него ничего не осталось на счету, он все вложил в кампанию. Знаешь, Ланни, не может быть не так уж плохо иметь твоего дядю депутатом Палаты.

— Но каким депутатом, Ирма! Он устроит международный скандал. Я, должно быть, говорил, что он пошёл в рабочие районы и работает там против социалистов.

«Хорошо», — дружелюбно сказала молодая жена: «если хочешь, я помогу социалистам тоже».

«Ты будешь запрягать две лошади в карету, одну спереди, другую сзади, и гнать их в противоположных направлениях».

Ирма никогда не была слишком остроумной, но теперь она вспомнила о «Шор Эйкрс» и сказала: «Ты знаешь, я всегда платила людям за тренировку своих лошадей».

X

Альфред Помрой-Нилсон младший учился в школе в Англии. Он приехал в Бьенвеню на пасхальные каникулы. И он, и Марсели-на продолжили общение с точки, на которой они закончили полтора года назад на борту яхты Бесси Бэдд. Они оба готовились к этому общению, и в то же время, делая много важных открытий о себе.

Дочь Марселя Дэтаза и Бьюти Бэдд ещё не достигла четырнадцати лет и находилась в том возрасте, «когда ручей и река встречаются, а женственность и детство быстро проходят[74]». Как чемпион по прыжкам в воду на краю трамплина с напряженными мышцами, с утончённой грацией, готовой ринуться вперед, так она преподносила себя у бассейна моды, развлечений и многочисленных видов успеха. Она смотрела в него, как зачарованный зритель, и теперь была готова стремительно в него нырнуть. Гораздо раньше, чем кто-либо из членов ее семьи это осознавал или хотел. Это был ее секрет. Это был смысл её трепещущегося сердца, пылающих щек, манеры волнения. Она не могла ждать, чтобы начать жить!

Марселина любила свою мать и обожала своего статного и модного сводного брата. Она смотрела с благоговением на цветущую Юнону, которая недавно вошла в ее жизнь в окружении золотой ауры. О ней говорили все, её фото печатались в газетах. Одним словом, королева плутократии, того светского общества, которое Мар-селину учили считать beau, grand, haut, chic, snob, elegant, et d'elite⁸?. Она собиралась выставить себя напоказ в нем, и не пыталась изменить свое мнение. Мужчины начали поглядывать на нее, и она не могла этого не заметить или не знать, что это значит. Ведь об этом шли разговоры среди всех изящных дам, окружавших её с момента, когда она начала понимать смысл слов? Эти дамы старились и были на выходе. А Марселина собиралась войти, настал ее черед!

И вот теперь этот английский парень, почти ровесник, как она сама, и назначенный на семейном совете стать ее партнером жизни. Может быть и так, но сначала надо решить несколько проблем. Сначала необходимо было определить, кто будет босс в этой семье. Альфи был серьезен, как и его отец; очень добросовестным, более сдержанным, чем это казалось естественным для столь молодого человека, и измученный тайной гордостью. Марселина, с другой стороны, была импульсивной, темпераментной, разговорчивой и так же гордой по-своему. Каждый из этих характеров тайно боялся другого. Естественная эксцентричность отношения юноши к девушке и девушки к юноше подчёркивали их различия и нарушали их самооценку. Презирал ли он ее, когда молчал? Дразнила ли она его, когда смеялась? Раздражение вызывалось высокомерием с обеих сторон.

По английскому обычаю два мальчика тузят друг друга на ринге, пока один не выбьет другого с ринга. Теперь оказывается тоже самое в войне полов. Рик сказал: «Лучше решить это сейчас, чем позже». Он давал советы только тогда, когда его спрашивали, и бедный Альфи согласился даже с отцом. Мужчина должен уметь справляться со своими женщинами!

Зато Марселина бежала, плача, к маме. Бьюти попыталась объяснить ей своеобразный английский темперамент, который старается показаться холодным, но на самом деле это не так. Краткосрочные каникулы подходили к концу, и Бьюти посоветовала дочери быстро помириться. Но Марселина воскликнула: «Я думаю, что они ужасные люди, и если он не исправит свои манеры, я не хочу больше иметь ничего общего с ним». Французы и англичане воюют с 1066 года.

XI

Как ни странно, человек из Айовы стал международным посредником. Парсифаль Дингл никогда не вмешивался в ничьи дела, но говорил о любви к Богу. И, возможно, это было совпадением, что его красноречие усиливалось, когда он знал, что два человека были в ссоре. Бог был все, и Бог это любовь. Бог был жив, и Бог был здесь. Бог знал, что мы делаем, говорим и думаем. И когда мы сделали что-то не правильно, мы сознательно отрезаем себя от Него и разрушаем свое собственное счастье. Это было духовный закон. Бог не будет наказывать нас, мы наказали себя сами. И если мы смирились перед Ним, мы достойны друг друга. Эта серия мистических утверждений, казалось, пришла, как сообщение из лучшего мира.