Зубы Дракона

Дочь Дж. Парамаунта Барнса была вынуждена признать, что что-то было не так, потому что ее дивиденды начали падать. Весной она слышала о небольшом бычьем рынке, и это звучало оптимистично. Но в течение лета и осени прошел ряд спадов, один за другим, не менее четырех. Никто не понимал этих событий, никто не мог их предвидеть. Говорили: «Сейчас дно уже достигнуто, рынок обязан развернуться». И они ставили все деньги, рассчитывая на это суждение, и затем, на следующий день или на следующей неделе, акции летели вниз, и все были в ужасе.

Пришло письмо от дяди Ирмы Джозефа, одного из доверенных лиц, который управлял ее состоянием. Он предупредил ее о том, что происходит, объяснив ситуацию, как смог. В течение прошлого года ее акции голубых фишек потеряли еще тридцать пунктов, ниже самой низкой отметки во время великой паники, когда она была в Нью-Йорке. Там был порочный круг: спад вызвал страх, а страх вызвал следующий спад. Выборы в Германии произвели плохое впечатление на Уолл-стрит. Все решили, что больше не будет репарационных платежей. Мистер Джозеф Барнс добавил, что их действительно не было в течение длительного времени, и, возможно, никогда не было бы, с тех пор, когда немцы получили кредит на Уолл-стрите. Ирма всё это не поняла и отдала письмо Ланни, который объяснил ей содержание этого письма, конечно, с его розовой точки зрения.

Одну вещь, дядя Джозеф дал ясно понять: Ирма должна осторожно тратить деньги! Ее ответ был очевиден: она жила на деньги Робинов в течение полугода, а когда она вернулась в Бьенвеню, они продолжили вести смехотворно простую жизнь. Нельзя тратить деньги, когда живешь на небольшой вилле, где некуда положить вещи, и нет больших развлечений. Ланни и его мать жили на тысячу триста долларов в месяц, в то время как Ирма привыкли тратить в пятьдесят раз больше. Таким образом, у неё не было никаких проблем уверить своего добросовестного дядю, что она воспользуется его советами. Ее мать решила не приезжать в Европу этой зимой. Она была занята снижением расходов по содержанию недвижимости на Лонг-Айленде. Ланни прочитал письмо и испытал нормальные чувства человека, который узнает, что его тёща не приедет к нему в гости.

VI

Генрих Юнг вызвал Ланни по телефону. «Вы хотели бы встретиться с фюрером?» — спросил он.

«О, черт возьми!» — воскликнул Ланни, опешив. — «Да, я ему не интересен».

— Он говорит, что интересен.

— Что вы ему рассказали про меня?

— Я сказал, что вы были старым другом и покровителем Курта Мейснера.

Ланни на мгновение задумался. — «Вы сказали ему, что я не согласен с его идеями?»

— Конечно. Вы думаете, что он заинтересован только во встречах с людьми, которые с ним согласны?

Ланни предполагал что-то в этом роде, но он был слишком вежлив, чтобы ответить прямо. Вместо этого он спросил: «Вы сказали, что меня можно переубедить?»

Я сказал, что это стоит попробовать.

— Но на самом деле, Генрих, это не так. Вы могли бы рискнуть, если он хочет.

Ланни рассмеялся. — «Конечно, он интересный человек, и мне было бы любопытно с ним встретиться».

— Ну, тогда вперед.

— Вы уверены, что это не повредит вашему положению?

— Мое положение? Я три раза навещал его, когда он был узником в крепости Ландсберг, а он человек, который никогда не забывает друзей.

— Ладно, тогда, когда мы пойдем?

— Чем раньше, тем лучше. Он сейчас находится в Берлине, но он скачет по стране.

— Вы можете установить время.

— Вы свободны сегодня днем?

— Я могу легко освободиться.

Генрих позвонил снова, говоря, что назначено на четыре часа, и он будет ждать Ланни перед штаб-квартирой в три тридцать. Когда они был в машине и назвали адрес, Ланни начал с некоторыми признаками колебания: «Вы знаете, американские манеры не совсем такие же, как немецкие».

— Фюрер, конечно, понимает, что вы американец.

— Я надеюсь, что он не ожидает от меня возгласа Хайль Гитлер!

— О, нет, конечно, нет. Вы пожмете ему руку.

— Должен ли я обращаться к нему в третьем лице? Ланни читал недавнее заявление о введении этого обычая, ранее зарезервированного для королевской семьи. Это означало, обращение в третьем лице.

— От иностранца этого не ожидается. Но лучше, если никто не противоречит ему. Вы знаете, что он находится под сильным давлением в эти дни.

— Я понимаю. Из многих источников Ланни слышал, что Ади был очень возбудим. Некоторые даже называли его психопатом.

«Я не имею в виду, что вы должны во всём соглашаться с ним», — поспешил добавить Генрих. — «Будет все в порядке, если его просто слушать. Он очень любезен при объяснении своих идей людям».

— «Конечно». Ланни держал совершенно честный взгляд. — «Я прочел Майн Кампф, и это будет своего рода постскриптум. Прошло пять лет, а многое произошло».

«Разве это не чудесно, сколько сбылась!» — воскликнул правоверный молодой «ариец».

VII