Зовите меня Апостол

— Энсон, послушай: у меня опыт уже изрядный в подобных вещах. Я знаю: порой все прямо и очевидно, а иногда — запутанно. Лучше всего просто делать свое дело. Работать и ждать, пока факты обнаружат себя.

Закусил губу, кивнул. Ох ты, бедный теленок! Я принялся расспрашивать.

Как и Дженнифер, Энсон узнал о «Системе» через Интернет. Поначалу смеялся над нелепостью, но, слушая записи проповедей Баарса, потихоньку заинтересовался. Объяснил мне: всегда пять-шесть «системщиков» разъезжают, встречаются с «удаленными приверженцами», объясняют заинтересованным и желающим обратиться и предлагают посредством гипноза заглянуть в «скрытый мир» — мир в пяти миллиардах лет от сегодняшнего. «Ищущие» — так они называют своих коммивояжеров. То бишь Усадьба не убежище, а скорее база для операций.

Энсона загипнотизировал «ищущий» по имени Кэсси Герин 11 января 2005 года. Тремя днями позже Энсон — к отчаянию родителей, работавших на НАСА в Хантсвилле, штат Алабама, — покинул Техасский университет и отправился в Усадьбу обучаться у Баарса.

— Я знаю, вы считаете нас глупцами, — заметил Энсон с удивительной незлобивостью. — Но я не в обиде. Как я могу обижаться с таким знанием во мне?

— Вы это о чем?

— О «Системе отсчета». Когда ваш разум слеп и глух, заключен в тесную клетку, как можно упрекать вас в недальновидности? Конечно, вы цепляетесь за ее спасительные стены.

Энсон прямо светился, рассказывая про первые дни в Усадьбе и свои впечатления. Дженнифер тоже была новичком. Они подружились. Оба любили потанцевать. Но любовниками не стали, совсем нет. Когда я захотел узнать почему, Энсон просто пожал плечами: «Она же с Ксеном».

Я, пользуясь случаем, порасспросил про Баарса, надеясь обнаружить ревность — трудно было ее не заподозрить. Но если Энсон и злился на Советника — так они звали Баарса, — то ничем злости не выдал. Напротив — когда говорил про него, глаза загорались энтузиазмом, чуть ли не благоговением.

— Когда подъезжал, красоток видел — загляденье, — сообщил я неопределенно.

— Вы хотите спросить, спит ли Баарс с кем-нибудь еще?

Похоже, склонность к обескураживающим откровениям — фирменная особенность «системщиков». Люди обычно стараются обойти болезненное или вообще отмолчаться, «системщики» же вываливают с ходу все как есть. Хорошая привычка, жаль только, я оттого кажусь себе фальшивым насквозь.

— Нет… По правде, я узнать хотел — они… э-э… свободны?

Энсон глянул с мягкой укоризной, будто я у него спросил о различии между ролевой игрой и стрелялкой от первого лица, а он удивился моему беспросветному невежеству.

— Мистер Мэннинг, мне кажется, вы не за тех нас принимаете. Ксен не соблазняет учеников и не держит силой. Каждый из нас волен покинуть Усадьбу в любое время. Здесь вы не найдете громкого заголовка для таблоида.

Я припомнил разговор с Альбертом прошлым вечером. Несомненно, если кто и может придумать секту, на секту вовсе не похожую, так это Ксенофонт Баарс.

— Я и не ищу. Но ведь как Советник Баарс обладает определенными… хм… привилегиями, правами.

— И что?

Ага, тебе неприятно. Что ж, давить не будем, цапнем с другой стороны.

— Дженнифер ведь была ближе всех к Баарсу?

— Да, и что?

— По мне, вот и повод для ревности и злобы. Вы, Энсон, сколько угодно можете болтать про здешнее равенство и братство, но, по сути, у Баарса на руках все карты, и по какой-то причине он решил выдать Дженнифер козырь.

— Но они же влюблены друг в друга! Кто может злиться на это?

— А как насчет Стиви? Он него так и пышет гомосексуальной ревностью.

— Стивен боготворит Ксена и никогда не причинит ему вреда. Ничем!

— А потеря Дженнифер была болезненна для Баарса?

— Ну конечно!

У меня шея затекла, и я пригнул голову сначала к одному плечу, а потом к другому.

— Что-то ваш Советник не слишком-то удручен потерей. Это вас не удивляет? Они же были так близки. А по нему не скажешь, что горюет.

— Поймите, Ксен — первооткрыватель! Гений. Как Магеллан или Галилей. Подобных ему скорбь и горе не остановят, в особенности когда им доподлинно известна природа скорби. Он — первый, отдернувший занавес, увидевший, каковы мы на самом деле.

— Значит, откровение на него снизошло.

— Откровение откровений!

Я еще не говорил вам, что Энсон такой же псих, как и прочие «системщики»? Жуткий народец.

Тут мы перешли к рассказу о ночи исчезновения Дженнифер.

Поверьте, я-то уж знаю: никто не рассказывает дважды одно и то же.

Мне довелось вытерпеть множество яйцеголовых исследователей памяти. Один из них, Роберт Куниц, рассказал про эксперимент, когда испытуемым предложили записать, что они делали в день превращения «Челленджера» в груду дымящихся обломков. Через несколько лет этих людей разыскали и попросили сделать то же самое. Изрядная часть написала совсем другое. Некоторые даже на исследователей набрасывались: мол, они все подделали, вплоть до почерка.

— Кажется невероятным, не правда ли? — заметил Куниц снисходительно. — Но это именно так. Скверно у людей с памятью.