Зовите меня Ада

Те уверенно закивали:

– А как же! Сами знаете – каждую ампулу под подпись сдаём.

– Следовательно, всё в порядке, – убедился Игорь Петрович, – Так, пока расходимся. Как будут новости из морга – сообщу.

***

– Адочка, – дрожащей рукой взялся за плечо Ады в коридоре Анатолий Иванович, остановив её после планёрки, – Ты ведь пересчитала в тот день все салфетки, все инструменты после операции, правда?

– Конечно пересчитала, что вы, Анатолий Иванович, – ответила мягко Ада, – Вы же меня знаете.

– Да я то знаю, просто…

– Что, просто?

– Посуди сама, ведь в тот день ты была сама не своя, роняла инструменты, не слышала меня, а вдруг?…

– Вы переживаете, что мы могли оставить что-то в пациентке?

Пожилой доктор кивнул:

– У меня всё сердце изболелось. Такая молоденькая девочка, всего-то двадцать два года. Что могло с ней произойти? Что же случилось?

– Скоро всё узнаем, Анатолий Иванович, не переживайте вы так, да, страшно и больно, но я уверена, нашей вины в этой смерти нет.

***

Олеська курила, стоя у чёрного входа морга, она никак не могла успокоиться, ей не терпелось во всём этом разобраться. Она ощущала себя Шерлоком Холмсом, которому предстояло распутать сложный клубок загадок. Только что она пошла в морг, там у неё работала подружка, Вероника, у неё-то и хотела Олеська узнать всё про умершую пациентку, так сказать, из первых рук.

Но войдя в зал, она замерла. В пустом зале возле стола стояла Ада и молча улыбалась, глядя на лежащий на столе труп умершей сегодня утром девушки, с раскрытой грудной клеткой.

Глава 8

Заключение патологоанатома не внесло большой ясности в картину смерти двадцатидвухлетней пациентки Карины Антоновой, которую оперировал Анатолий Иванович. Всё было чисто. Смерть наступила от обширного инфаркта, сердце девушки разорвалось, как резиновый мячик.

– Такое бывает только у людей с изношенным сердцем, гипертоников, астматиков, инфарктников в прошлом, но не у молодой девочки, – удручённо говорил на планёрке следующего дня заведующий Игорь Петрович.

Все молчали. Олеська косилась в сторону Ады, злобно зыркая глазами, ей хотелось всем доказать свои подозрения по поводу её виновности, но у неё не было никаких аргументов в её адрес, и потому приходилось молчать. Пока молчать.

Ада же вела себя невозмутимо. Она всего лишь медсестра, помощница врача, что с неё взять? Никто не может сказать про неё что-то плохое, нет никаких улик, да и вообще глупо даже само это предположение, что она могла устроить смерть девушки. И Ада продолжала ассистировать на операциях, нимало не смущаясь тех сплетен, что плела вокруг её личности Олеська, распространяя злословия по отделению и всей больнице.

А тем временем, одна за другой в отделении произошли ещё две смерти подряд. Первый, мужчина сорока лет, вторая – женщина тридцати двух лет. Оба относительно здоровые, без вредных привычек, но, тем не менее, умершие на третьи сутки после операции. На всех трёх операциях были разные хирурги, однако же, была и одна общая деталь, во всех случаях, включая случай с Кариной, ассистировала Ада.

Заведующий рвал волосы, то и дело вызываемый на разборки в горздрав и минздрав. В отделение нагрянули проверки различных служб, три смерти за десять дней, однако, не обыденная вещь. Но никаких нарушений выявлено не было, смывы и посевы ничего не давали, медикаменты и документация были в порядке.

С чего произошла внезапная остановка сердца, было абсолютно непонятно, пациенты не страдали аллергией на препараты, хорошо перенесли наркоз, на вторые сутки уже вставали с кровати и потихоньку ходили по палате, а на третьи сутки умирали. Были изъяты на экспертизу препараты для наркоза, но и с ними всё было хорошо.

В отделении наступила пауза. Все работали в трансе, боясь произвести лишнее движение или назначить манипуляцию. Лечебные процедуры были под строгим контролем главного врача и инфекциониста. Медсёстры были испуганны. Одна лишь Ада оставалась холодной и безразличной к происходящему.

– Я вам говорю, она каким-то образом замешана во всём этом, – шептала на каждом углу Олеська, поглядывая по сторонам, – Я видела её в морге. А до этого в палате, как она с какой-то странной улыбкой на лице стояла и смотрела на пациентку. Может она даёт им какой-то препарат, который растворяется в крови бесследно за короткое время? Только вот зачем, а? Может она псих? Может ей просто по кайфу убивать?

В один из таких моментов, когда Олеська трепалась о своих подозрениях с медсестрой из кардиологического отделения, из-за угла коридора внезапно вышла Ада, возвращающаяся из стерилизационной с биксами в руках. Олеська испуганно смолкла, уставившись на Аду, она была уверена, что та услышала их разговор, и сейчас Олеська ожидала, что та подойдёт и ответит ей в резкой форме, а то и вовсе врежет за такие заявления. Но Ада лишь краем глаза взглянула на Олеську и прошла мимо, чуть улыбнувшись уголком губ и даже не повернув головы. Сегодня она дежурила на сутках, Олесе же пора было идти домой, что та и сделала.

***