Зов ворона

Она закрыла глаза и собралась с мыслями. Она рассказала ему все, начиная с того момента, как ее уволокли из обсерватории и заперли в табачной лавке; о поездке в Луизиану и Баннерфилд; о том, как она собирала хлопок на полях; и, наконец, о своей жизни в качестве любовницы Честера в Новом Орлеане.

Была только одна вещь, которую она пропустила.

Мунго молча впитывал каждое слово, за исключением шипения сквозь зубы каждый раз, когда она произносила имя Честера.

‘Ты не пыталась убежать?- сказал он, когда она закончила.

- Баннерфилд такой большой, что я бы никогда не выбралась с земли Честера. Даже из Нового Орлеана одна рабыня в Луизиане далеко не уедет. Ты видел, что они делают с беглецами?’

И я не могла оставить Исаака.

Это была единственная вещь, которую она опустила, правда, которую она не могла сказать. Раньше у нее никогда не было секретов от Мунго. Но она боялась того, что он сделает, если узнает о ее сыне. Она вспомнила свирепое выражение, появившееся на лице Мунго на балу, даже при упоминании имени Честера. Мог ли он принять ребенка, который был плотью и кровью Честера?

"Ты уже не тот мальчик, который бросил меня в конце того лета", - подумала она, глядя на его покрытое шрамами лицо. Она не знала его – не знала всего. Она не знала, на что он способен.

На данный момент Мунго принял ее объяснение, почему она не убежала.

‘Но теперь ты можешь пойти со мной, - сказал он.

Камилла вздрогнула. - Сейчас?’

‘Мое вчерашнее предложение остается в силе. Мой корабль готов. И на этот раз Франсуа не видит, как мы уходим.’

‘А как же Честер? - Она прошептала Это имя так тихо, что оно было похоже на дуновение ветра, как будто даже в этом священном месте дьявол мог услышать.

‘Я вернусь за ним позже.’

Мунго не спал всю ночь, думая об этом. Он провел годы, планируя свою месть, мечтая о падении Честера. Уйти от него сейчас - все равно что монаху отречься от своего Бога.

Но до встречи с Франсуа в Амбризе он никогда не думал о том, что Камилла может быть жива. Это все изменило.

‘Ты сказала, что он знает, что я его ищу. Пусть он гниет во дворце, который сам себе построил, каждый день с ужасом ожидая моего возвращения. Пусть вина и страх грызут его, пока он не превратится в оболочку человека. А потом - может быть - я вернусь, чтобы нанести смертельный удар.’

Камилла не знала, что сказать. Она запустила руку в подол платья, пока оно не превратилось в тугой узел.

‘Я не могу.’

- Но почему?’

‘Я не могу просто взять и уйти из своей жизни. Даже из этой жизни. Есть. . . кое-что из моих вещей.- Это прозвучало так слабо.

‘Я богат. Все, что тебе нужно, я тебе куплю.- Он прижал руку к деревянной решетке, разделявшей их. - ‘Пойдем со мной.’

Камилла не двинулась с места. Ее мозг лихорадочно работал, взвешивая правду и ложь, от которых зависела жизнь. Как она могла это объяснить? Как она могла не объяснить этого?

В соборе началась служба. Священник читал огромную Библию в кожаном переплете, стоявшую на кафедре с орлиной головой. Слова были написаны на латыни, и Камилла их не понимала. Они не успокоили бы ее, если бы она их поняла.

И связал Авраам сына своего Исаака, и положил его на жертвенник, и взял нож в руку Свою, чтобы принести в жертву дитя свое.

‘Я кое-что упустила из своего рассказа, - начала она. ‘У меня есть сын.’

С другой стороны решетки она услышала вздох, похожий на скрежет лезвия по точильному камню.

- Сын?’

- Родился два года назад.’

‘А кто был его отцом?’

‘Честер . . . Ярость, отразившаяся на лице Мунго, заставила ее запнуться, едва дыша. - Надсмотрщик Честера. Вы помните человека из Уиндемира - Грэнвилла? Он. . .- Она на мгновение замолчала. - Честер позволил ему взять меня. Много раз. Ребенок родился через девять месяцев.’

По другую сторону решетки Мунго снова скрылся в тени. Она не видела его лица, только две блестящие точки его глаз.

Поверил ли он ей?

‘А где же ребенок?- Спросил Мунго.

- Честер держит его в Баннерфилде.’

‘Вот почему ты не можешь сбежать?’

-Она кивнула. Она уже чувствовала, как ложь об отцовстве Исаака разъедает ее душу, словно кислота.

‘И ты его любишь?’

- Я знаю, что он - дитя насилия. Но он вырос в моем чреве,и моя кровь течет в нем. Я не могла оставить его, как не могла оставить тебя.’

Пальцы Мунго просунулись в отверстия решетки. Он резко дернул рукой, и они крепко обхватили планки и сорвали их, оставив в перегородке щербатую дыру. Камилла огляделась, испугавшись, что кто-нибудь мог услышать. Рука Мунго просунулась в дыру и схватила ее за подбородок, заставляя посмотреть на него.

‘Возможно, это твой единственный шанс.’

- Ты делаешь мне больно.’

Пальцы Мунго сжали ее так крепко, что она испугалась, как бы он не сломал ей челюсть. Он расстегнул рубашку и вытащил серебряный медальон. Он открыл его. В тусклом свете она увидела свой портрет, который он сделал тем летом, перед тем как уехать в Кембридж.

"Я так молодо выгляжу", - подумала она. До Честера, до Баннерфилда, до родов и материнства. Неужели я тот же самый человек?

‘Я носил его в самых темных местах на земле, - сказал он. - ‘Я не брошу тебя сейчас.’