Зов валькирий

К меренским удальцам Боргар был несправедлив и очень скоро в этом убедился. Не зная точно, в какой стороне искать похитителей, отряд парней под началом Толмака, старшего Тойсарова сына, начал с Силверволла. Но там они похищенной девы не нашли; Даг, Арнор и другие тамошние русы были изумлены исчезновением Илетай и клялись на своем оружии, что даже не слышали ни о чем подобном. И вместо того чтобы описывать огромную петлю через семь сторон-чужбин, идя по следу похитителей, Толмак принял разумное решение пройти еще на запад и дождаться их в том месте, которое они по дороге к Хольмгарду миновать никак не смогут. Там, где русло Валги выведет их с юга, чтобы сделать нерезкий поворот на северо-запад. Направившись туда прямо из Силверволла, Толмак со своим отрядом в два десятка парней на третий день под вечер прибыл к погосту – первому из тех, где русы этой зимой уже были, где им предстояло замкнуть кольцо объезда. Груды снега вокруг тына показали, что обоз еще не возвращался; Толмак приказал парням открыть дверь и занять погост, чтобы отдохнуть и должным образом приготовиться к встрече.

* * *

Первый знак подал передовой разъезд из трех человек из десятка Гунни, опережавший обоз на сто шагов. Харди вскачь вернулся к дружине и доложил Боргару, сам удивленный:

– В погосте оконца дымят, снег притоптан! Там кто-то есть!

– Какие здесь хитрые медведи! – воскликнул Тьяльвар, напоминая, как прошлой зимой в одном погосте обнаружился залегший в спячку медведь. – Они научились топить очаг!

Боргар нахмурился:

– А ну-ка, Гунни, возьми всех своих и проверь, что там за медведь!

Гунни кивнул. Глядя, как он во главе своего десятка, в шлеме и с копьем в руке едет вдоль замершей вереницы саней вперед, Свен сообразил: а что, если это та самая погоня, которую он напрасно искал позади? Заплутавшие ловцы едва ли полезли бы в русский погост, скорее поискали бы приюта в каком-нибудь из ближних болов.

Но дозор имелся не только у русов. Еще не успел Гунни со своими людьми приблизиться на расстояние выстрела, как дверь открылась и наружу показалось человек пять-шесть мерен – это сразу было видно по кафтанам у кого из телячьей, у кого из лосиной шкуры. Зато на головах были шапки, крытые цветной шерстью, а у двоих-троих даже шелком. Расположившись строем перед дверью, они спокойно ждали; стоявший в середине, самый статный, в красной шапке и дорогом куньем кожухе, опирался на сулицу, но не выказывал намерения пустить ее в ход.

Основному обозу до погоста оставалось еще шагов сто, но людей на высоком берегу реки уже было видно. Илетай встала на ноги в остановившихся санях, вглядываясь, а потом вдруг ахнула и окликнула:

– Велкей!

Велерад обернулся к ней, и она, явно взволнованная, показала на мерен:

– Мой брат!

Она сказала «брудер мин», на русском языке. Эти два слова Велерад натвердил ей в числе первых, показывая для ясности на Свена. «Это мой старший брат. Его имя Свен»…

– Твой брат?

– Да. Его имя Толмак. Мой… енвеля, – забыв, как будет «старший», она потянулась вверх и сделала вид, будто пытается достать что-то сверху вытянутой рукой.

Кивнув в знак того, что понял, Велерад поскакал в голову обоза – предупредить Боргара и Свена.

Видя, что захватчики настроены мирно и оружия при них почти нет, Боргар и Свен догнали Гунни и поехали с ним рядом. Вот они приблизились шагов на десять – мерен молча ждали. Тем временем их стало больше, и теперь вокруг Толмака выстроились человек двадцать. Вблизи стало видно, что Толмак, мужчина лет двадцати пяти, здесь самый старший, а дружину его составляют отроки лет шестнадцати-восемнадцати. На юных лицах читались вызов и высокомерие.

– Прошлой зимой в один наш погост забрался медведь и залег там в спячку, – сказал Боргар, глядя на них, а Вигнир перевел. – Тут, я вижу, медведей почти десяток, хоть все и молодые. Откуда вы взялись, парни? Пошли зайцев стрелять и заплутали без мамки?

– У нас в стаде овечка потерялась, – ответил ему Толмак. – Пошли мы искать ее, видим по следам: волки унесли овечку. Мы и пустились вдогонку. Не у вас ли она?

– Ты думаешь? – прищурился Боргар.

– Вид у вас что ни есть волчий.

– Ты прав, Толмак, – сказал Свен, знавший его по встречам в Арки-вареже. – Овечка ваша у нас. Ты здесь старший или есть кто-то еще? Твой отец остался дома?

– Я здесь старший. Когда украдена девушка, отбивать ее – дело парней и молодых родичей. Со мной мои братья, Талай и Тайвел, а еще другие сыновья знатных людей Мерямаа.

– Это не кража, а «краденая свадьба». Девушка по доброй воле выбрала в мужья моего брата Велерада. Вам был оставлен знак в Елмановой избе, и если вы его не заметили, то вы не ловцы, а куры.

Толмак несколько переменился в лице, и Свен понял: об оставленном платке он знает.

– А поскольку с тех пор, как она у нас, миновала даже не одна ночь, а десяток ночей, требовать ее назад вы уже не вправе, – продолжал Свен. – Я готов предложить вам достойный вашего рода выкуп, и будем отныне в добром родственном согласии.