Зов темной крови

– Не вижу тех бравых ребят, что квартировали у вас в ателье. Уже съехали?

– Собрались было уезжать, но кто-то застрелил одну местную жительницу, – вмешалась Ираида Самсоновна. – Приходится их терпеть и надеяться, что все скоро закончится.

– Какие ужасы творятся в округе, – поморщилась Калмыкова. – Скажите мне, пожалуйста, что происходит с людьми? Как случилось, что человеческая жизнь перестала хоть что-то стоить?

– Я вот что подумала, – заговорила Ираида Самсоновна, чтобы сменить тему разговора. – К нам поступили именные шелка. Надо бы вам что-нибудь из них заказать.

Отставив чашку, Калмыкова обратилась к Надежде:

– Найдется у вас время?

– Конечно, – ответила она.

– Мне нужно платье, но прежде хочу выбрать ткань.

Освободив на столе место, Ираида Самсоновна услужливо предложила ей каталоги:

– Прошу вас, дорогая. Здесь – все самое лучшее.

Надежда принесла бумагу с карандашом и села рядом. По счастью, Ольга Петровна хорошо знала, чего хочет, и быстро определилась с тканью, а затем и с моделью платья.

– За две недели сошьете? – спросила она.

Застигнутая врасплох, Надежда собралась отказать, однако Ираида Самсоновна опередила ее, ответив:

– Конечно, сошьем!

Надежда выразительно взглянула на мать, но та отвела глаза. Калмыкова посмотрела на часы:

– Будете обмерять?

На этот раз Ираида Самсоновна посмотрела на дочь, словно призывая не вспоминать инцидент в закройной у Соколова.

– У нас уже есть ваши мерки, – сказала Надежда.

– Теперь мне нужно идти. – Калмыкова взяла свою сумочку.

Все трое встали и, учтиво переговариваясь, направились к выходу. Там распрощались, и едва за Калмыковой хлопнула дверь, Ираида Самсоновна схватила Надежду и потащила к окну:

– Ты ужасно выглядишь! Что у тебя случилось?

– Дэпээсники остановили. – Надежда не придумала ничего более страшного, чем то, что случилось на самом деле.

– Ну, это все ерунда… Остановили, проверили документы, и поехала дальше. Слава богу, я научила тебя держать документы в порядке.

– А как же сумка с кокаином? – поинтересовалась Надежда.

– Надеюсь, ты шутишь?

Она опустила глаза:

– Конечно, шучу.

Ираида Самсоновна собрала кузнецовские чашки и составила их на поднос.

– Фридманович не звонил? Что по договору? Нет изменений?

– Он не звонил, – ответила Надежда. – Но у меня самой появилась одна идея.

– Насчет договора?

– Как упростить себе жизнь.

– Так-так… – Ираида Самсоновна уселась на диван и приготовилась слушать.

– У нас уже есть утвержденные эскизы. Скажи Соколову, чтобы срочно изготовил стандартные лекала на все основные размеры. Если нужно, подключи к работе Тищенко и Карклиню. Все это нужно скроить и сшить, даже если придется перенести уже назначенные примерки.

– С Соколовым говорить не хочу… – сказала Ираида Самсоновна и отвернулась.

– А я не спрашиваю, хочешь или нет! В конце концов, ты заварила всю эту кашу!

– Этот человек обидел меня…

– Он обидел тебя не один, а вместе с Калмыковой, но что-то я не заметила, чтобы ты на нее обижалась. Ты – хорошая актриса, когда тебе выгодно, можешь пренебречь обидами и условностями.

– Сердца у тебя нет… – проронила Ираида Самсоновна. – Никто так больно не ранит, как самый близкий человек.

– Вот-вот… Советую скорее помириться с Соколовым. Ваша ссора мешает делу.

– Но ты не изложила сути своей идеи.

– Ты сбила меня с мысли… – Надежда мягко прошлась по ковру и остановилась напротив матери. – Мы не станем обмерять каждую девочку. Мы просто подберем для каждой подходящий размер. Уверена, что в девяноста пяти случаях из ста это получится. Оставшиеся пять процентов отошьем путем внесений поправок.

– Но как это увязать с договором? Там черным по белому написано про индивидуальный пошив.

– Смотря что назвать индивидуальным пошивом, – уверенно проговорила Надежда. – Наше дело шить, а все остальное – работа Фридмановича.

– Он уже знает?

Надежда взяла с дивана свою сумочку и направилась к лестнице:

– Сейчас ему позвоню.

– А это неплохая идея… – сказал Марк, выслушав Надежду по телефону. – То есть я бы сказал, блестящая. Ты не поверишь, но я думал в том же направлении. Отныне это только вопрос трактовки двух пунктов договора, и, считай, дело в шляпе. Я, как ты знаешь, в этом поднаторел.

– Помнишь, что говорил Сатана в фильме «Адвокат дьявола»? – спросила Надежда.

– Нет, не помню.

– Тщеславие – мой самый любимый грех.

– Ах-ха-ха! – рассмеялся Марк. – Умеешь ты пошутить.

– Жду от тебя звонка.

– Долго не задержусь!

Надежда отключилась, и ей тут же позвонил Протопопов:

– Надежда Алексеевна, не могли бы вы спуститься к нам в оперативную комнату?

– Что-нибудь случилось? – с тревогой в голосе поинтересовалась она.

– Здесь Тищенко. Он просит, чтобы вы непременно сюда пришли.

– Сейчас буду! – Надежда сбежала вниз по лестнице и через минуту ворвалась на склад фурнитуры. Там, кроме Протопопова и Тищенко, за столом сидели Астраханский и Анастасия Кириллова.

– Я пришла, – для чего-то сообщила она, как будто и без того не было ясно.

– Присаживайтесь, – распорядился Протопопов и обернулся к Тищенко: – Ну, вот вам Надежда Алексеевна. Так о чем вы хотели нам сообщить?

– Это касается покойного Фугенфирова…