Зов серебра

– Я заглох, представляете! Думал, вызвать эвакуатор, а мобильный разрядился к чертям. – Он испуганно поглядывал в окно. – У нас же тут близко все! Какие расстояния! Я решил, что пешком до замка дойду, раз уж так вышло. А эвакуатор вызову уже с острова. Почти вышел из машины, представляете! А тут эти твари! Обступили со всех сторон, таращатся, зубами клацают. – Антон Палыч замолчал, а потом простонал: – Они мне, наверное, дверцу поцарапали! Как думаете, молодой человек, это страховой случай?

Елизаров пожал плечами:

– Если сумеете доказать, что такое вообще возможно.

– А я вот вас в свидетели возьму, чтобы не быть голословным. Вы же подтвердите, да? – Антон Палыч с надеждой посмотрел на Елизарова, а тот вместо ответа спросил:

– И часто у вас тут такое?

– Волки?.. – Было видно, что бухгалтер, оказавшийся в безопасности, думать теперь может только о покинутой машине. – Да давненько уже их не было. Лет восемнадцать, кажись.

– Восемнадцать, это значит, что последний раз волков видели в тот год, когда на острове случилась трагедия с детьми? – задала вопрос Ева, не оборачиваясь.

– А ведь, знаете, так и есть! – В голосе бухгалтера послышалось удивление. – Они тогда как раз в начале зимы пришли, обложили город со всех сторон. И город, и остров. Не было у нас на острове никакого покоя той зимой.

– Вы тоже работали в детском доме? – удивился Елизаров.

– Работал. Бухгалтером, как и сейчас. Только теперь, ясное дело, зарплата у меня другая, – Антон Палыч удовлетворенно хмыкнул, – машину новую вот смог купить. А тогда это не работа была, а так, чистой воды альтруизм. Мы ж там все на острове альтруистами были, впахивали за три копейки. – Он помолчал. – За идею работали, а не за деньги. А все Амалия! У нее какой-то удивительный талант есть, людей вокруг себя объединять. Вот я, знаете ли, совсем не альтруист, а держался за то место, мир хотел сделать светлее и чище.

В зеркальце заднего вида Ева увидела, как бухгалтер задумчиво потер лысину.

– Да что там я?! Мне и деваться-то из Чернокаменска было некуда! Даже Жан, звезда наша мировая, – он едва заметно поморщился, но тут же спрятал гримасу за неискренней улыбкой, – и тот на острове днями штаны просиживал.

– Господин Орда тоже работал в детском доме? – Устраивая поудобнее ушибленную поясницу, Елизаров беспокойно поерзал на сиденье, с укором глянул на Еву. Та в ответ лишь пожала плечами.

– Скажете тоже – работал! Так, подрабатывал. Кружок вел театральный. У него ж уже тогда эти, как его, задатки имелись. Вот и вел. А основное его место работы было при музее. Уже и не помню, кем он там у них числился, но зарплату небось получал поболе моей. Он, знаете ли, из той категории людей, которым всё приносят на блюдечке с голубой каемочкой. И бабы таких любят… – Антон Палыч вздохнул. – Видали небось, какая с ним краля приехала!

– Краля, – согласился Елизаров. – А про тот случай вы что-нибудь помните, уважаемый?

– Это вы про похищения и убийства? – Бухгалтер заерзал, вытащил из кармана пиджака флягу, – сказал чуть виновато: – Исключительно для успокоения нервов. – Свинтил крышку и сделал несколько жадных глотков. В салоне остро запахло алкоголем.

– Про них. – Елизаров кивнул. – Сколько всего было убийств? Что-то никто в городе о тех событиях не хочет распространяться.

– Оно и понятно! – Антон Палыч подышал открытым ртом, удовлетворенно крякнул. – Такое пятно и на городе, и на репутации! Директрису тогда уволили с волчьим билетом. Хорошо еще, что не посадили! И в милиции много шапок полетело. Это ж дело, знаете, какое было резонансное!

– Какое? – вкрадчиво поинтересовался Елизаров.

– Сначала несколько детишек из городских пропало. Их тела, кстати, в лесу только весной нашли, когда снег растаял. Определить по тем телам, сами понимаете, уже мало что было возможно. Я ж говорю, волки в том году лютовали. До сих пор нет полной уверенности, Горыныч их убил или несчастный случай какой… Они, по словам родителей, на остров как раз отправились, в тот самый театральный кружок, который наш гений вел. Вот только до места так и не дошли. Искали их всем городом, вот этот самый лес с собаками прочесывали. Без толку.

– Сколько им было? – спросила Ева. Руки и загривок заледенели и от услышанного, и от того равнодушия, что веяло от враз прихмелевшего бухгалтера.