Зов серебра

– Так Кирилл Сергеевич Бойцов. Начальник нашей полиции. То есть это он сейчас начальник, а тогда был обычным следаком. Просто повезло ему на том деле карьеру построить. – В голосе Антона Палыча послышались завистливые нотки. – Оказался в нужном месте и в нужное время. Горынычев как раз за Амалию взялся. Она же, как узнала, что сын ее пропал, сразу в Горынычеву вину поверила. Ну и бросилась на него, аки орлица, а он ее ножом пырнул. Плечо пробил, следующий удар бы точно в сердце пришелся, как Маринке, да Бойцов вовремя подоспел, пристрелил гада.

– Как пристрелил? – спросила Ева.

– Обыкновенно – насмерть. Вышиб мозги. Потом-то оправдывался, конечно, что по-другому у него никак не получилось бы, что Амалия была на линии огня и счет шел на секунды, но вот лично я считаю, что это все проявление крайнего непрофессионализма!

– Почему непрофессионализма? – Ева покосилась на бухгалтера. Он не нравился ей все больше и больше. Елизарову, похоже, тоже не нравился, потому что тот хмурился и, кажется, даже скрежетал зубами.

– Потому что опасного преступника, маньяка, считай, вместо того чтобы обезвредить и допросить, он взял и пристрелил. И что теперь?! – спросил Антон Палыч с апломбом.

– И что? – эхом повторила Ева.

– И то, что тела детей так и не нашли! Ни тех двоих, что сначала пропали, ни сына Амалии. А вы вот представьте на минуточку, что дети на тот момент были еще живы, что Горыныч держал их в подземелье под замком или в одной из пещер. И если бы его допросили, он бы раскололся. Вы бы слышали, как кричала Амалия, как она бросалась на Бойцова, какими словами его обзывала!.. Я свидетель. А он стоял, как истукан, даже не пытался защищаться, только повторял все время: «Прости… прости… он бы тебя убил…» Представляете?

Ева не представляла. И даже представлять боялась, что чувствовала в тот момент бедная мать, что чувствовали дети, брошенные в подземелье на верную гибель. Если только дети к тому времени оставались еще живы…

– А сын Горынычева? – вдруг спросил Елизаров. – Где он был в это время?

– А никто не знает. – Антон Палыч потряс флягой, вздохнул и одним махом допил остатки. – После всего случившегося Стражевой Камень снова обшаривали. Бойцов в замке поселился, пытался несчастных детишек отыскать. Да только кто ж на острове без карты что-нибудь найдет?! А потом, когда уже все надежду потеряли, явился Горыныч. Худющий, синий, с глазюками безумными. Его, конечно, пытались допросить. Бойцов и пытался, да только что с дурачка взять?! Ничегошеньки он не рассказал, улыбался только этой своей идиотской улыбкой. Про каменное сердце какое-то все лепетал, про змея. Его сначала в больницу определили, подлечили малость, а потом в интернат для умственно отсталых списали. С интерната он через месяц сбежал и на остров вернулся. Так, наверное, раз пять сбегал, пока Амалия не взяла его под свое крыло. К тому времени детский дом уже расформировали. Да и кто ж оставит детей там, где все кровью залито? А нас всех, сотрудников то есть, уволили. Разбрелись мы кто куда, на острове только Амалия осталась. Ей каким-то специальным указом разрешили при замке жить, типа смотрительницей. Ну и Горыныч при ней все это время был.

– Она поэтому с острова не уезжает? – спросила Ева. – Из-за мальчика своего?

– Амалия? – Антон Палыч громко икнул. – Ну, не то чтобы совсем никогда не уезжает. Бывает, что по делам или в отпуск там на месячишко-другой, но потом всегда возвращается. Они все всегда возвращаются… – добавил задумчиво.

– А давно замок снова стал процветать? – Елизаров тянул шею, всматривался в стремительно приближающуюся черную громадину острова.

– Лет десять назад, примерно. Амалия инвесторов нашла, которым по барабану, какие страхи тут раньше творились, главное – что место красивое, что можно на острове фешенебельный курорт открыть с этаким готическим колоритом, знаете ли. Опять же, охота, рыбалка… Раньше-то, говорят, в озере рыба вообще не водилась, но в последнее время появилась. Сазан, лещик, уклейка, налим! – взялся перечислять он. – Летом с лодки можно рыбачить, зимой подледный лов тут изумительный просто. Для особо эстетствующих можно экскурсии в старые штольни организовать или на алмазные прииски на речку Чернокаменку. Ну и охота в здешних лесах знатная! В этом году, к примеру, надо волчий сезон непременно открыть. – Он горестно вздохнул, наверное, снова вспомнил про свою брошенную машину. – Сначала-то дела шли ни шатко ни валко, никто не верил, что из этой затеи может выйти толк, потом как развернулось все! Постоянная клиентура появилась, да не абы какая, сплошные випы. Амалия штат начала расширять. Меня вот по старой памяти привлекла. Я же, знаете ли, хорош в своем деле. Весьма и весьма хорош! Если хотите знать, вся финансовая часть только на мне и держится. Амалия, конечно, умная женщина, но все равно ведь женский ум с мужским не сравнить. Правда, господа?

– Кто был отцом ее ребенка? – вместо ответа спросил Елизаров. Получилось и грубо, и бесцеремонно. Какая ему вообще разница?!