Зов пустоты

Отныне Джинн жил в основном в безымянных гостиницах, в салонах самолетов. Он ездил по всему миру, следуя по пути «мечетей “Хезболлы”»: так называли места отправления шиитского культа, частично финансируемые Партией Аллаха или находящиеся под ее влиянием в странах, задействованных в нелегальном обороте ее товаров. Оставшееся время он проводил либо в родном Ливане, либо в Сьерра-Леоне, стратегическом пункте, откуда он вел свои дела.

Джинн уже успел побыть и добрым гением, и демоном. Теперь он был призраком.

Холодным, неуловимым.

Подобно всякому привидению, он жил между двух миров, не умея найти себе место. Между миром, из которого он пришел, миром арабской культуры, оказавшейся под влиянием школ «Хезболлы», для которой все вокруг было ловушкой, и миром всех излишеств, какие только породила западная культура: наркотики, секс, изобилие товаров, пустая трата денег под влиянием всемогущего бога – доллара.

Лишенный корней, растревоженный вечным одиночеством, измученный паранойей и необходимостью всегда и все хранить в секрете, постоянно осаждаемый соблазнами, Джинн обратился в голое страдание: из него он выковал себе новую плотную броню.

С годами он стал человеком, никому и ничему более не подчинявшимся. Всякая эмпатия отскакивала от него, стекала, словно вода сквозь пальцы.

Его хотели сделать машиной для убийства, но он стал неуловимым, ничего не чувствующим шпионом. Жутким существом, которому недоставало лишь идеологии для того, чтобы стать самой страшной угрозой, с которой когда-либо сталкивался западный мир.

Идеологии, которая витала вокруг него подобно потрескивающему, угрожающему, завораживающему огню, подбирающемуся к луже топлива.

Идеология явилась ему в обличье встречи.

Встречи, призванной изменить судьбу одного человека.

И многих других, не просивших об этом.

35

Аромат кофе наполнял похожее на пещеру длинное помещение без окон. Компьютеры, настольные лампы и принтеры, подключенные к удлинителям, стояли вплотную друг к другу вопреки всем правилам безопасности. На стенах, практически по всему периметру комнаты, окружая следователей со всех сторон, висели большие листы ватмана, покрытые десятками записей. Все расследование было как на ладони.

И прежде всего портрет преступника, составленный Лудивиной.

«Мужчина. От 22 до 45 лет (вероятнее всего, от 25 до 40). На первый взгляд интроверт, но в глубине души уверен в себе. Большое эго. Техническая специальность, работает в одиночку. Судимость за изнасилование/ убийство. На свободе на момент совершения четырех приписываемых ему убийств: Джорджианы, Элен, Анны, Лорана. Стал крайне религиозным (исповедует ислам). Три года назад жил в районе Эраньи».