Зов пустоты

Когда он закончил, мужчина так и застыл среди толпы, пытаясь прийти в себя; его толкали сотни людей, они куда-то спешили и не обращали на него никакого внимания. У него кружилась голова.

Джинн исчез.

Но его слова остались.

Среди общего равнодушия они звучали громче армии бешеных барабанов.

25

Жажда жизни.

Желание делать все и сразу.

Людивина проснулась в отличном настроении. Она спала крепко и, вопреки опасениям, довольно долго. Накануне она позвонила Микелису, криминалисту в горах, и поговорила с ним так же откровенно, как говорят с психотерапевтом или с проверенным, терпеливым лучшим другом. Часа два они обсуждали понятие вины и роскошь, которую можно себе позволить в мире, где люди делятся на тех, кто имеет либо слишком много, либо слишком мало. Обсудили и ее ошибки, и ее стремление жить. О расследовании она даже не упомянула. Поднявшись в спальню, она завернулась в теплое одеяло из гусиного пуха и наконец погрузилась в роман.

Субботнее утро Людивина начала с уборки своей огромной гостиной: вылила в раковину бутылку вина, к которой накануне даже не притронулась, смахнула пыль с полок под Дэвида Боуи, от которого звенели окна на террасе. Затем, фонтанируя энергией, натянула одежду для бега и полтора часа гоняла себя по асфальтовым дорожкам, а вернувшись домой, погрузилась в ароматную горячую ванну.

Марк Таллек позвонил днем, когда она бродила по кварталу Марэ, от бутиков одежды к художественным галереям, любуясь картинами, которые никогда не сможет купить, и сердясь из-за высоких цен на блузки. В ней снова проснулась женственность, которую сложно проявить на работе, зато можно быть красивой на вечеринках с друзьями или по выходным, иногда просто так, просто быть милой и женственной у себя дома. Она без уговоров приняла приглашение Марка поужинать и вернулась домой пораньше, решив поваляться перед телевизором. Затем она принялась тщательно готовиться к выходу.

Людивина понимала, что не стоит флиртовать с сотрудником ГУВБ, тем более если им предстоит какое-то время работать вместе. Но она устала все просчитывать, запрещать себе отдаваться на волю чувств.

А еще устала от воздержания.

Ей хотелось, чтобы рядом кто-то был, чтобы она могла прижаться к чьему-то телу, отдохнуть, успокоиться, зарядиться новыми силами. Плевать на то, что она собирается смешать работу и личную жизнь. Она не собиралась влюбляться – просто хотела хорошо провести время, отвоевать несколько часов жизни у одиночества.

Она примерила с десяток нарядов, а когда наконец выбрала лучший, не сразу сумела подобрать белье. Но в итоге получилось почти идеально. Накрасилась она сначала слишком ярко, потом слишком бледно, занервничала, что опаздывает. Ей давно пора было выходить.

Когда водитель «убера» высадил ее перед рестораном, она заволновалась, но постаралась не обращать внимания. Как-то она не привыкла к подобным вещам.

Марк выбрал спокойное место – обитые бархатом диваны, игра зеркал, приглушенный свет, ткани пурпурных тонов, темно-коричневые деревянные панели.

Он уже ждал в нише, украшенной гирляндами фиолетовых помпонов.

По его взгляду Людивина поняла, что он удивлен ее внешним видом. Она заметила по его глазам, что он на миг утратил хладнокровие. Его взгляд скользнул по ее округлым формам, обтянутым черным платьем с блестками, по ногам, стройность которых подчеркивали колготки со швом сзади и туфли на высоком каблуке. Этот наряд придавал ей уверенности и чувственности, никак не вязавшихся с образом маленькой упрямицы из жандармерии. Небрежно собранные на затылке волосы обнажали нежное лицо, а на лоб падала непокорная светлая прядь. Чтобы сделать глаза выразительнее, она даже нарисовала себе стрелки.

– Вы великолепно выглядите, – признал Марк вместо приветствия.

– Спасибо. Вот видите, есть жизнь после работы, – пошутила она.

Марк сделал ставку на классику: темный пиджак поверх белой рубашки с отложным воротником. Трехдневная щетина, старательно уложенные волосы, яркие брови, подчеркивающие темные, едва ли не черные глаза, квадратный подбородок – все это вместе смотрелось почти карикатурно, но вкус у него хороший, отметила Людивина, когда он встал, уступая ей место на диванчике в нише.

– Я взял на себя смелость заказать вам кир, – объявил он, указывая на бокал. – Я не был уверен насчет сиропа и выбрал клубничный.

– Потому что я блондинка?

– Простите? А… ну да. После восьми часов перед монитором с отчетами немного жизни мне не повредит, хотя надо к ней привыкать. Дайте мне время, не загружайте мои нейроны сразу на полную мощь.

– Так вы готовите меня к тому, что вести разговор придется мне? – улыбнулась Людивина.

– Нет, я и сам люблю поболтать, если вы меня разговорите. День был долгим, тяжелым, ничего конкретного я не обнаружил, зато успел обдумать ваши теории.