Зов ночной птицы

Теперь Мэтью окончательно утвердился во мнении об этом жалком типе. Секретарь всмотрелся в лицо Вайолет. Не то чтобы миловидная, но и не дурнушка. Обыкновенная девочка, не примечательная ничем, разве что очень широко расставленными глазами да легким подергиванием верхней губы, которое становилось более заметным, когда она готовилась что-то сказать. При этом держалась она неплохо и, видимо, была не робкого десятка — Мэтью знал, что не всякий набрался бы смелости даже просто войти в эту тюрьму.

— Меня зовут Мэтью, — начал он. — Могу я называть тебя Вайолет?

Девочка вопросительно взглянула на отца.

— Это можно, — согласился тот.

— Вайолет, для суда важно, чтобы на мои вопросы отвечала ты сама, а не твой отец. Ладно?

— Она ответит, — сказал Адамс.

Мэтью обмакнул перо в чернильницу — не потому, что чернила на нем высохли, а чтобы слегка потянуть время и собраться с мыслями. Потом заговорил вновь, для начала подбодрив Вайолет улыбкой.

— У тебя красивый чепчик. Его сшила твоя мама?

— Каким боком это касается ведьмы? — вмешался Адамс. — Она здесь, чтобы рассказать свою историю, а не трепаться о чепчиках!

Мэтью сейчас пришелся бы кстати добрый глоток рома. Он взглянул на судью, который поднес ладонь ко рту, пряча улыбку пополам с гримасой боли.

— Ладно, — сказал Мэтью, — расскажи свою историю, Вайолет.

Девчонка скользнула взглядом по Рейчел и удостоверилась, что обвиняемая все так же сидит лицом к стене. Затем Вайолет опустила голову (рука отца по-прежнему лежала на ее плече) и произнесла тихим, испуганным голосом:

— Я видела Дьявола и еще маленького черта. Они там сидели. Дьявол сказал мне, что ведьма должна быть отпущена. Сказал, если ее оставят в тюрьме, за это поплатится весь Фаунт-Ройал.

Она вновь метнула взгляд в сторону Рейчел, проверяя, не среагирует ли та каким-нибудь движением или словом, но реакции не было.

Мэтью негромко спросил:

— Ты можешь уточнить, где это произошло?

И разумеется, опять вмешался Адамс:

— Это было в доме Гамильтонов. Там, где они жили, покуда не убрались из города. На улице Усердия, через три дома от нас.

— Понятно. Надо полагать, Гамильтоны уехали до того случая с Вайолет?

— Они уехали сразу после убийства Дэна. Эбби Гамильтон знала, что это дело рук ведьмы. Она говорила моей Констанс, что женщина, темная обличием, наверняка темна и в душе.

— Гм… — промолвил Мэтью, не найдя ответа получше. — Вайолет, а как ты очутилась в том доме?

Девочка молчала, и тогда отец подтолкнул ее локтем:

— Ну же, детка, скажи ему, раз так надо.

Вайолет начала чуть слышно, глядя в пол:

— Я… шла домой. Из школы. Проходила мимо дома Гамильтонов… и… вдруг услышала голос.

Она вновь замолкла, и Мэтью уже собрался ее поторопить, но тут она продолжила.

— Кто-то меня позвал. Сказал… «Вайолет, иди сюда». Тихонько так: «Вайолет, иди сюда». Я гляжу… а дверь открыта.

— Дверь в доме Гамильтонов? — уточнил Мэтью.

— Да, сэр. Я знала, что дом пустой. Но тут снова это слышу: «Вайолет, иди сюда».

— Ты раньше бывала в том доме?

— Нет, сэр.

Мэтью вновь обмакнул перо.

— Продолжай.

— Ну, я и вошла, — продолжила Вайолет. — А в доме ни звука. Так тихо… что слышно, как я дышу, и больше ничего. Я уже повернулась, чтобы удрать… но тут… слышу: «Вайолет, взгляни на меня». Поначалу… там было темно… и ничего не видно. Потом зажглась свеча, и тогда я их увидела в этой комнате.

Голова девочки оставалась склоненной, но Мэтью и Вудворд все же заметили, как исказилось ее лицо при этом воспоминании. Она задрожала, и отец успокаивающе потрепал ее по плечу.

— И тогда я их увидела, — повторила она. — Дьявол сидел в кресле… а чертик — у него на колене. Чертик… держал свечу… смотрел на меня и ухмылялся.

Она тихонько всхлипнула и замолкла.

— Я понимаю, как это трудно, — сказал ей Мэтью, максимально смягчая тон, — однако ты должна рассказать все. Продолжай, пожалуйста.

— Да, сэр, — ответила она, но потом еще долгое время не издавала ни звука.

Судя по всему, даже рассказ о случившемся был для нее тяжким испытанием. Наконец она сделала глубокий вдох и продолжила:

— Дьявол сказал: «Передай им, чтобы освободили мою Рейчел». И еще он сказал: «Пускай выпустят ее из тюрьмы, иначе Фаунт-Ройал будет проклят». После того он спросил… смогу ли я в точности запомнить его слова. Я кивнула. Потом чертик задул свечу, и опять стало темно. И я побежала домой. — Она подняла потрясенный взгляд на Мэтью, в ее глазах стояли слезы. — Теперь вы меня отпустите?

— Чуть погодя, — сказал он, чувствуя, как учащается сердцебиение. — Я должен задать тебе еще несколько вопросов и прошу хорошенько подумать перед ответом, чтобы убедиться…

— Она ответит на все вопросы, — прервал его Адамс. — Она правдивая девочка.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Мэтью. — Вайолет, ты можешь сказать, как выглядел Дьявол?

— Да, сэр. У него был черный плащ… и капюшон на голове, потому лица я не разглядела. Помню… на его плаще… были золотые пуговицы. Они блестели при свете свечи.

— Золотые пуговицы. — Во рту Мэтью пересохло; язык стал как будто чугунным. — А ты можешь уточнить… сколько их было?

— Да, сэр, — ответила она. — Шесть.