Зов ночной птицы

— Да, да! — Шилдс заметил, что слезящиеся глаза больного обратились к Бидвеллу. — Состояние тяжелое, но это излечимо. Летальный исход здесь даже не обсуждается. — Он взглянул на Бидвелла поверх очков. — Однако судье придется какое-то время соблюдать постельный режим.

— Что значит «какое-то время»? Нельзя ли точнее: как долго?

— Трудно сказать. Возможно, неделю. Или две. — Доктор пожал плечами. — Это зависит от организма пациента.

— Две недели?! — с изумлением и ужасом воскликнул Бидвелл. — Ты хочешь сказать, что он не сможет вести процесс целых две недели?!

— Именно так. И пожалуйста, говорите тише. Сильный шум только ухудшит состояние судьи.

— Но ему нельзя валяться в постели! Он должен завершить суд, чтобы Рейчел Ховарт сожгли и покончили с этим делом!

— Это невозможно, Роберт. Сомневаюсь, что он сейчас способен прямо сидеть на стуле, а тем более допрашивать свидетелей.

Бидвелл, на щеках которого расплывались багровые пятна, склонился к лицу доктора:

— Так сделайте его способным!

Вудворд — хотя его горло пылало, легким не хватало воздуха, а все кости и сухожилия болели, как при средневековом колесовании, — разобрал сказанные о нем слова даже сквозь ватный шум в ушах.

— Я могу выполнять свою работу! — ухитрился прошептать он.

— Еще одно такое заявление, и я заподозрю у вас горячечный бред, — строго сказал Шилдс. — Лежите тихо и постарайтесь успокоиться.

Бидвелл схватил доктора за руку:

— Отойдем на минутку.

Он увлек Шилдса в дальний угол комнаты и развернулся так, чтобы стоять спиной к судье. Голос он понизил, однако говорил с таким нажимом, что это было равносильно крику.

— Бен, послушай! Мы не можем допустить, чтобы он пролежал пластом две недели! Даже одной недели у нас нет! Уинстон сообщил, что город покинули еще три семьи после пожара прошлой ночью, ты в курсе? Среди них Рейнольдсы, а ты ведь помнишь, как Франклин клялся, что никогда не позволит какой-то ведьме согнать его с фермы! Но все же Мередит его уговорила. Теперь их ферма заброшена, и у нас больше некому выращивать табак! Понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — сказал Шилдс, — но это не меняет того факта, что судья Вудворд опасно болен.

— Мы уже задели килем риф, а паруса вот-вот порвутся в клочья. Через пару недель здесь будет город-призрак! Разве кто-нибудь согласится сюда приехать, когда эти поганцы в Чарльз-Тауне распускают слухи о ведьме?

— Я разделяю твои чувства, Роберт, но…

— Дай ему что-нибудь этакое, — сказал Бидвелл.

— Ты о чем?

— Дай ему снадобье, которое поставит его на ноги. Достаточно сильное, чтобы он смог довести до конца судебный процесс. Наверняка в твоем волшебном наборе найдется зелье, которое сделает живчиком кого угодно!

— Я врач, а не волшебник!

— Ты знаешь, о чем я. Дай ему что-нибудь настолько сильное, чтобы он смог подняться с постели.

— У меня нет сильных стимуляторов. Есть только опиум, но это успокаивающее средство. И потом, я уже дал ему опиум в составе этой микстуры.

— Бен, очень тебя прошу. Поставь его на ноги, чего бы это ни стоило!

— Я могу сделать лишь то, что в моих силах.

— В твоих силах сделать намного больше, — сказал Бидвелл, приблизив лицо почти вплотную к лицу доктора. — Сколько денег ты хотел бы отправить жене?

— Что?

— Я о твоей жене. О бостонской белошвейке. Ей ведь нужны деньги, не так ли? А между тем твой неоплаченный счет в таверне Ван Ганди продолжает расти, насколько мне известно. Я могу оплатить твой долг и устроить все так, что любые твои потребности в роме будут удовлетворяться без осложнений. Будь мне хорошим другом, Бен, и я буду хорошим другом тебе.

— Я… не могу вот так…

— Кто нам этот судья, Бен? Инструмент, и только! Всего лишь инструмент, нужный для конкретной цели, как мотыга или топор.

Он услышал скрип двери и оглянулся на входящую миссис Неттлз с чашкой соли в руках и в сопровождении служанки с кастрюлей кипятка и куском чистой белой ткани.

— Деньги для твоей жены и сколько угодно рома для тебя, — прошептал Бидвелл доктору, сверкнув глазами. — А в обмен ты должен привести инструмент в рабочее состояние.

Ответ уже готов был сорваться с губ доктора, однако тот замялся. На его виске пульсировала жилка. Он медленно моргнул и произнес слабым голосом:

— Я… должен заняться пациентом.

Бидвелл шагнул в сторону, освобождая ему дорогу.

— Держи кастрюлю ровно, — приказал Шилдс служанке.

Только что снятая с огня кастрюля исходила паром. Шилдс взял чашку с солью, высыпал ее в кипяток и ложкой помешал раствор, пока тот не стал равномерно мутным. Он потянулся к синему флакону, но рука задержалась на полпути. Глаза его задумчиво прищурились, хотя это заметил только Бидвелл. Наконец доктор взял флакон и почти полностью опорожнил его в чашку. Заново перемешав микстуру, он поднес край чашки ко рту Вудворда.

— Пейте, — сказал он.