Зов Ктулху

Постепенно и о горе, и об особняке стало ходить множество дьявольских легенд. Тех мест стали избегать с удвоенной осторожностью, приукрашивая слухи все новыми подробностями. Никто не приближался к особняку до 1816 года, когда скваттеры заметили, что там уже давно не загорался свет. Команда добровольцев отправилась на разведку и нашла дом опустевшим, частично разрушенным. Не было найдено ни одного тела, это позволяло предположить, что все семейство куда-то переселилось. По всей видимости, это случилось несколько лет назад, и импровизированные пристройки указывали на то, что семейство весьма расплодилось. Пришедшая в негодность мебель и серебряная утварь, валявшаяся повсюду в беспорядке, говорили об окончательном упадке его нравов. Несмотря на то, что отвратительные Мартенсы покинули дом, его боялись не меньше, чем прежде, и все новыми, невероятными слухами полнилась земля вокруг. Так он стоял доныне: пустой, пугающий, одержимый зловещим духом Яна Мартенса.

Таким был он в ночь, когда я раскапывал могилу убитого.

Я уже говорил, что копал, как одержимый, и сам замысел мой был безрассудным, как и способ достижения цели. Гроб Яна Мартенса вскоре показался передо мной, и в нем не было ничего, кроме праха и селитры, но в своей ярости я жаждал пробудить его призрак, зарываясь все глубже. Лишь одному Богу известно, что я хотел найти – я был ведом призраком, что бродит в ночи.

Трудно сказать, какой глубины я достиг, когда мой заступ, а следом за ним и мои ноги провалились в подземную бездну. Учитывая обстоятельства, случившееся поразило меня, ведь мои безумные предположения только что подтвердились самым ужасным образом.

Фонарь мой погас при падении, но в свете карманного фонарика я видел небольшой горизонтально расположенный туннель, что вел в обе стороны. Он был достаточно широк для того, чтобы в нем мог двигаться человек, и хотя ни один из живущих не спустился бы туда в этот час, я отринул опасность, зов разума и чистоплотность в лихорадочном желании найти таящийся там ужас. Выбрав направление, что вело к дому, я пополз вперед, быстро и почти вслепую, лишь изредка освещая путь фонариком.

Кто сможет описать то, что ощущает человек, затерянный в безднах земли? Изворачиваясь, цепляясь и хрипя, он ползет через непроглядную тьму, не чувствуя ни времени, ни опасности, ни направления, ничего вокруг себя. Нечто отвратительное было в этом, но именно это я ощущал тогда. Я полз так долго, что сама жизнь стала лишь воспоминанием, и я стал единым целым с подземными тварями: кротами и червями, что обитали здесь, в мрачных глубинах. Случайно я вновь включил свой фонарик, и он испустил слабый луч вдоль простиравшегося передо мной туннеля. Я продвинулся по нему уже достаточно далеко, и батарея садилась, как вдруг туннель резко направился вверх, и я был вынужден замедлить движение. Я поднял глаза и в неверном свете фонаря увидел, как впереди гибельным, демоническим блеском сверкали чьи-то глаза. Я застыл без движения, даже не помыслив об отступлении. Глаза были все ближе, и я смог различить еще и когти их владельца. Как ужасны были они!

Где-то далеко над нами послышался знакомый звук. То был звук грома, гневно рокотавшего над холмами. Должно быть, я был уже близок к поверхности земли. Тварь все глядела на меня злобными, пустыми глазами.

Благодарю Бога за то, что тогда я не знал, что было передо мной, в противном случае меня ждала бы неминуемая гибель. Я спасся лишь благодаря одному из ударов молнии, что разверзали землю, оставляя за собой обвалы и фульгуриты. Он сотряс землю с циклопической силой, ослепил и оглушил, но не погубил меня. Беспомощно барахтаясь и скользя среди осевшей земли, я остановился, лишь почувствовав дождь на лице, оказавшись на крутом горном склоне с юго-восточной стороны. Молнии в небе освещали изрытую землю и то, что осталось от поросшего лесом склона, не было видно ни следа гибельного туннеля, который привел меня сюда. Подобно оползню, все смешалось в моем сознании, и, наблюдая за красным заревом, разгоравшимся на юге, я с трудом осознавал, что за ужас только что пережил.

Но когда спустя два дня скваттеры рассказали мне, что горело в долине на юге, страх, что почувствовал я, был сильнее, чем тот, что я испытал под землей при свете тех глаз и при виде тех когтей. За двадцать миль оттуда, в селении, когда ударила молния, благодаря которой я выбрался наружу, разразилась настоящая вакханалия ужаса. Нечто неназываемое, поджидавшее среди ветвей, проломило ветхую крышу одной из лачуг. Вновь пролилась кровь, но скваттеры подожгли хижину до того, как оно успело скрыться. Кровавый пир чудовища вершился в тот самый миг, когда землей завалило ту когтистую тварь в подземном туннеле.

IV. Ужасный взгляд