Зов крови

– Когда-нибудь твоё любопытство должно было взять верх. Даже самый терпеливый волк уступил бы желанию узнать правду. Что говорить о молодом влюблённом волчище?

Зорэн смутился и принялся рассматривать узор на попавшей под коленку подушке. Ответить бы что-то едкое, в стиле самого Урагана, но что? Что он просто интересуется жизнью наставницы? Хочется избавить своё новое имя от слухов, по крайней мере для себя? Нет. Ураган был прав: Зорэн влюбился.

– Ты правда думал, что я не замечаю? Этих твоих пламенных взглядов? Не разочаровывай меня, дружище.

– Не думал, – вздохнул Зорэн. – Я правда пытался. Пытался как-то контролировать это… чувство. Пытался держаться подальше. Ничего не вышло.

– Может, и не нужно пытаться? Если ты вдруг до сих пор не знаешь, Буря абсолютно свободная волчица. У неё нет ни мужа, ни жениха.

– А Огонь? Кем был для неё Огонь?

Ураган сел, скрестив ноги, и тяжело вздохнул. Потом посмотрел на Зорэна так, будто готовился рассказать то, что убьёт обоих на месте.

– Я понимаю, эта история для тебя важна. Но всё же предупрежу ещё раз: Буря будет в ярости, если узнает. Она не подпустит тебя к себе, если сунешься к ней с утешениями.

– Я готов рискнуть. Рассказывай.

– Огонь был старше Бури. Они оба управляли огнём, поэтому он стал её наставником, а потом и спутником на посвящении. Они любили друг друга. Когда Буря прошла испытание, Огонь стал стражем, а она – старшей охотницей. Они вместе ходили на охоту, часто отделялись от стаи. Вера в их силу была безусловной. И ещё более безусловной была вера в то, что Огонь – избранный. Вся стая ждала, что он исполнит пророчество. Ты, конечно, слышал о нём? Его считали всемогущим и думали, что он в одиночку сможет справиться с десятком волфов. К сожалению, время проверить это пришло.

Зорэн догадывался о том, что случилось дальше. Он наблюдал, как сереет лицо Урагана, как страж прячет взгляд, и понимал, что, скорее всего, был прав.

– В тот день на охоту из стражей отправился только Огонь. Я узнал о случившимся позже, от других волков. Огонь и Буря как обычно оторвались от стаи, погнались за добычей. И попали в ловушку. Их окружили волфы – не два, не три, целая стая. Огонь и Буря отбивались, но силы были слишком неравными. Выбор оставался небольшой: или с обрыва, или в пасть. Огонь понимал, что вдвоём они не справятся. На вой другие охотники не отзывались. Тогда он дал Буре возможность вырваться из окружения и побежать за помощью. Потом она рассказывала – всего раз, когда ей было совсем плохо, – что догадывалась о затее Огня. Он сделал это специально: специально отправил её подальше от волфов. Добежать до охотников она успела, но слишком долго их уговаривала. Они только-только набрели на след зверя и не хотели отвлекаться на помощь волку, который на их глазах когда-то победил троих волфов и получил за это звание стража. Они верили, что Огонь справится сам. Он же «избранный». Когда Буря смогла уговорить охотников и они прибежали к скале, там уже никого не было. Волфы ушли. От них остались только огромные следы на земле.

– А Огонь? Его загрызли?

– Нет. Буря нашла его. Подошла к краю обрыва и увидела его тело. Он спрыгнул. Вместе со своим учителем – Гром тогда ещё был жив – мы достали его. На следующий день вся стая хоронила Огня в чаще. Прошло уже очень много лет, а Буря всё ещё не может его отпустить, не может принять его смерть. Она стала стражем после Огня, стала более жестокой, осторожной, закрытой. Первый год она не подпускала к себе никого, кроме детей. Всю себя посвятила защите поселения от волфов и поиску избранного. Он единственный способ раз и навсегда уничтожить Смерть и отомстить за Огня.

Зорэн смотрел на узорчатую подушку. Внутри растекалась тягучая, плотная темнота – холодная, пожирающая любые чувства. Исчезала обида за дурацкое «Огонёк», которым неизменно называла его Буря. Исчезало любопытство, затмевающее глаза. Не исчезала любовь, но Зорэн сознательно пытался утопить её в темноте и пустоте. Он понимал, что теперь, как бы ни было тяжело, он не будет бороться за неё, чтобы не причинить Буре ещё больше боли.

– Ты ничего не знал. Желание узнать, что от тебя скрывают – нормальное желание, – произнёс Ураган после недолгого молчания.

– Я знал, что Буре будет неприятно. Уже здесь я должен был понять, что нужно остановиться.

– Буря слишком долго скорбит по Огню.

– Как можно «слишком долго» любить кого-то?!

– Нет, ты не понял, – Ураган покачал головой. – Никто не забирает у Бури память. Но она заперлась в прошлом, живёт им и не может двигаться дальше. Я был хорошо знаком с Огнём, мы даже были друзьями. Новость о его гибели стала ударом и для меня. Я заливал горе вином, срывал злость на охоте и так пережил утрату. Я сохранил о нём память – этого достаточно. Нужно идти дальше. Буря боится. Она боится мира, где нет Огня. Понимаешь?

– Да, – глухо ответил Зорэн. Он думал о том, что Буря более слабая и хрупкая, чем хочет казаться что теперь он понимает её гораздо лучше и что поступил бы так же, как Огонь: защитил бы, отправил бы «за помощью», зная, что сам обречён.